Дневник штурмана

Какой-то промежуток времени выпал из моего сознания, хотя внешне я воспринимала происходящее очень отчётливо. Мистер Гюнтер заглянул в мою каюту, побледнел, отодвинул меня подальше от открытой двери, открыл свою каюту, нажал на кнопку и сообщил, что мисс Сергеева мертва. Командир и первый штурман пришли сразу же. Что они там смотрели, я не знаю. Я стояла у стены и думала… ни о ч ём не думала. Передо мной вставали отрывки виденного, в ушах раздавались голоса. Я не раз встречалась со смертью и видела её отталкивающие обличья, но с хладнокровным убийством столкнулась впервые. Кто-то из учёных успел заразиться опасным вирусом, выследил Сергееву, убил и, получив удовлетворение, спокойно отправился выносить и устанавливать аппаратуру. Кто-то захотел пролить кровь, очень много крови, а в итоге Серафима Андреевна лежит на полу, а её отрезанная голова смотрит с моего стола. И убийца оказался настолько циничен, что подпёр голову, чтобы она не упала и не скатилась со стола. Голову русской ясновидящей поддерживали Достоевский, Толстой, Шелер-Михайлов, Некрасов… Ах, нет, Толстого я с собой не взяла, потому что порядком устала от его неудовлетворённой жизнью Анны Карениной… Убийца методично доставал из ящиков моего стола книги, делая подставку для головы… Серафима Андреевна хотела успеть взглянуть в лицо тому, кто откроет перед ней дверь, за которую предстоит шагнуть всем. Успела она увидеть лицо своего убийцы? "Когда я открою истину здесь, мне будет спокойнее там". Какую истину она открыла, и открыла ли она свою истину? С каким чувством смотрит сейчас её душа на нас? Ждёт, чтобы мы произнесли имя её убийцы, или с состраданием ждёт свершения того, что предназначено нам? Блажен тот, кто не знает своей судьбы. Она её знала и шла навстречу смерти с редким достоинством. Мне она тоже предсказала смерть. Всегда я считала себя очень сильной, не думая, что проверка моего мужества состоится так скоро. Приложу все силы к тому, чтобы выжить, если же нет, то делом чести для меня станет спокойное ожидание неизбежного. Сколько поговорок наш народ выдумал для таких случаев: "Двум смертям не бывать, а одной не миновать", "Смерти бояться — на свете не жить", "Смерть придёт и на печи найдёт", "Смерть не разбирает чина", "Смерть никого не обойдёт". "Смерть лучше бесчестья", "Смерть злым, а добрым вечная память" и вовсе уж безнадёжную "Все там будем", добавив при этом "но каждый в свой срок". И выдумывали их люди для того, чтобы подбодрить себя и других, многие — идя на гибель. Безвестный герой улыбнулся друзьям перед атакой и пошутил: "Двум смертям не бывать, а одной не миновать", — и…, может быть, погиб, а слова его вошли в поговорку. От меня не требуется поддержки боевого духа в товарищах. Я лишь должна сохранять спокойствие и не показывать, что меня гложет страх перед внезапной насильственной и, возможно, мучительной смертью… А как погибла Серафима Андреевна? Сразу, безболезненно, или долго мучилась, прежде чем умереть?

— Мисс…

— Она умерла сразу, сэр? — перебила я командира.

— Да, мисс. Её ударили прямо в сердце очень узким и длинным лезвием. Вряд ли она успела понять, что произошло.

Я смотрела на командира, сохранявшего бесстрастие автомата, и от его заверения, что Сергеева умерла сразу, мне стало легче.

— Она поняла, сэр, — сказала я. — Она знала, что её ждёт.

— Вам нехорошо, мисс? — проявил участие механизм.

— Я в полном порядке, сэр, — ответила я.

— Может, позвать мисс Фелисити, и она посидит с вами?

От такого невероятного напряжения участия механизм мог перегореть.

— Благодарю вас, сэр, но вы зря обо мне беспокоитесь, — отказалась я, сознавая, впрочем, что понятие беспокойства совершенно не подходит к облику этого сухого англичанина. — Мне кажется, что учёные подвергаются опасности, ведь убийца среди них. Нельзя ли их предупредить?

— Это не поможет, мисс, — рассудительно возразил механизм. — Но, конечно, я сообщу о случившемся мистеру Державину. Если вы можете отвечать на вопросы, то подумайте, каким образом мисс Сергеева очутилась в вашей каюте?

На меня смотрели три пары внимательных глаз.

— Очень просто, сэр, — ответила я. — Она туда вошла, или, скорее всего, её туда втащили уже мёртвую, потому что без разрешения она бы не открыла дверь.

— Но ведь ключ был у вас, мисс! — не выдержал глупый немец.

— Когда я выходила из каюты, я не заперла дверь, — призналась я.

— Мисс Павлова! — воскликнул мистер Гюнтер.

— Этого можно было ожидать, — высокомерно бросил мистер Форстер.

— Вы, должно быть, не понимаете, мисс… — начал мистер Уэнрайт.

Я не могла слышать этот ровный голос. Лучше бы он кричал, но не говорил, как хорошо смазанный автомат. Совсем рядом, за этой стенкой лежит Серафима Андреевна, а я буду слушать спокойный голос, читающий мне очередную проповедь!

— Сэр, я всё поняла! — прервала я командира, надеюсь, не слишком истерично. — Я всё осознала, и больше этого не повторится.

— Надеюсь, мисс, — сухо сказал командир, — потому что это в ваших интересах.

— Только от вас одной… — заговорил первый штурман.