Дневник сломанной куклы

Катерина была в реанимации, он вернулся домой с ее тетрадкой, успокоенный - операция прошла, Женька сказал, успешно. За обедом выпили с женой за Катюшкино здоровье, в благостном настроении Владимир позвонил матери. А та опять за свой отврат - лучше бы ее саму искромсали на кусочки, чем снова терзать несчастную девочку, которая - ведь все равно, все равно! - никогда не будет, как все! "И ты меня прости, Вовочка, я ж и твою жизнь покалечила... " и так далее, как обычно. Владимира с ходу разозлили эти сопли. Спохватилась! Думать надо было пять лет назад, когда заставляла девочку терпеть в доме своего кобеля.

После обеда он гулял со Славкой, потом съездил на работу, хотя предупредил ребят накануне - его не будет, у сестры операция. И все это время - пока сидел у песочницы, где сын сперва строил какую-то пирамиду, а потом подрался с девочкой, взявшей его совок, пока ругал Славку за жадность и агрессивность, вел домой, ехал в банк и занимался там делами, - все это время в голове торчал какой-то гвоздь: он был уверен теперь, что про несчастье с Катькой, про то, как она ухитрилась выпасть из окна, ему известно не все. Просто так на окна не лезут и не падают. Чем-то подонок ее достал. И он это хотел знать, имел право! Он - старший брат.

Первое, что снова пришло на ум, - допросить мать. С пристрастием. Если надо - пригрозить. Чем? Да чем угодно. Что не будет пускать к ней внука или... Нет, ей и грозить не придется. Он чувствовал - достаточно слегка нажать, и она расскажет... А если нечего рассказывать? Мать была в больнице, когда все произошло. Но ведь Катюха могла ей потом пожаловаться, а мамаша теперь помалкивает. И тут он вспомнил про Катькин дневник. Катерина - человек скрытный, это известно всем. Скрытный и гордый. Жаловаться как раз не любит. Но дневники пишут именно скрытные люди, те, кто не может свои переживания взваливать на других, все держит в себе. А уж когда припрет - лучше, как говорят, доверить бумаге, чем кому-то. Дед, конечно, строго наказал: читать этот дневник разрешено только в случае, если... короче - ясно. Ну и что? Дед из другого поколения, где было принято молчать под пыткой и стоять на часах до потери пульса, даже если тебя попросту забыли сменить. Была такая книжка "Честное слово", кажется... Дед дневник не откроет. А брат - откроет! Подумаешь, Катерина не велит! Начиталась книжек из прошлого века, реальной жизни не знает, сидит дома, общается или с Димкой, или со своей литературной училкой Марго: "Ах, Пушкин! Ах, Достоевский!" И выдумывает глупости про тайные записки, которые можно читать только после смерти автора. Чушь! Он прочтет дневник и никогда никому не скажет, ни одной живой душе. Ей - тем более. Может, там и нет ничего, а все равно он должен...

Он даже не представлял себе, что его ждет. И не знал, что, взрослый бугай, способен реветь - впервые, кстати, с тех пор, как тогда, мальчишкой, когда понял все про мать и ту сволочь.

Казалось бы - тогда-то чего особенного? Мать, молодая женщина, имела право на личную жизнь, а ему самому было не восемь лет - в армию собирался. Но то, что она, его мама, самая красивая, самая лучшая - и с... этим, с таким... было невыносимо. Унизительно, мерзко. И он плакал и ненавидел обоих.

Потом было не до козла - беда с сестрой, работа, работа, работа, работа потому что нужно было много денег... А может, он еще тогда, перед армией, предчувствовал, чем все кончится? В то время как-то не обращал внимания, не хотел видеть, а теперь отчетливо вспомнил, какие липкие взгляды бросал ублюдок на маленькую Катьку, как норовил до нее как бы невзначай дотронуться, какие пошлости отпускал при ней. А теперь... Страшно себе представить. Страшно читать.

Знает мать всю правду о том, что случилось? Катерина ничего никому не сказала, но матери могли сказать врачи. Должны были. Если матери известно о преступлении подонка и она утаила это от милиции, она - сама преступница. Пособница! Теперь-то заявлять поздно, да и Катьку жалко...

А уничтожить мерзавца необходимо. Как он уничтожил всю их семью.

Бабушка умерла, это он ее убил. Дед, как бы ни хорохорился, после смерти бабушки уже не тот, что раньше. Мать превратилась в плаксивое, забитое существо... которое и надо бы пожалеть - да не выходит. А потому что сам он, Владимир, стал сухим и озлобленным от такой жизни. О Катерине - говорить нечего, тут ясно. А сволочь живет себе поживает в Вологде или черт его знает где еще...

В первый момент Владимир решил: уничтожит гадину сам. Это его долг, долг брата. Оружие - без вопросов, хотя брать служебный пистолет, конечно, нельзя. Но проблема решается. Стреляет он нормально. Да и прирезать, если потребуется, - в десантных войсках служил. И не на кухне. Несколько дней он упорно обдумывал, как узнать точный адрес, да чтобы не привлечь к себе внимания. Представлял, как поедет туда, где живет козел, найдет его и... А перед этим скажет - за что.