Дневник сломанной куклы

Александр Дмитриевич, конечно, всесторонне обдумал, и не раз, все возможности наказать ублюдка законным способом. Он, в отличие от многих в наше время, верил в законную власть. Но пришел к единственно верному выводу, что в этом как раз случае власть, что бы ни делала, просто не справится. Если уж никто не сумел найти причины пожара в интернате, хотя там-то вроде все было ясно, расследовать давнишнюю историю с Катериной и вовсе бесперспективно. В милицию должны были заявить пять лет назад доктора, оказавшие девочке первую помощь. Но, видно, не до милиции им тогда было: ребенок умирал, спасли - на том и спасибо. Что ж... Заявлять на Гришку - дело пустое. Но и жить, ничего не делая, не получится. Тем более, Вовка. Этот рано или поздно доберется. Может, это будет уже через неделю, может, завтра... Парень сам не свой ходит.

Ничего не сказав Андрею - увяжется, - Александр Дмитриевич купил в первом попавшемся туристическом агентстве путевку в Новгород. И уехал, дезинформировав Катюшку насчет какой-то льготной ветеранской поездки.

В Новгород прибыли автобусом после обеда, разместились в гостинице "Турист", где ему, отставному полковнику при параде да со звездой Героя, дали одноместный номер. После короткой обзорной экскурсии и ужина ветеран простился с группой, состоявшей в основном из молодежи, сказал, что идет спать.

Спутникам старик был до фонаря, торопились на дискотеку, тут же, в гостинице. Александр Дмитриевич, полчаса передохнув, не спеша переоделся в спортивный костюм, кроссовки, натянул на лоб черную "чеченскую" шапочку и незаметно вышел из гостиницы. В кармане лежал пистолет и веревка с петлей на конце. Никто его в вестибюле не встретил, а и встретил бы, не узнал - в спортивной одежде, сухой, поджарый, мускулистый, он выглядел лет на десять моложе. И двигался иначе - днем вышагивал важно, грудь вперед, подволакивая ноги и шурша об асфальт подошвами тяжелых (нарочно надел) ботинок. Сейчас шел, чуть пригнувшись, быстро, почти бесшумно - как когда-то в разведку ходил с ребятами.

Возле Гришкиного дома он оказался в двадцать один ноль-ноль, пройдя через город пустырями и проулками - весь путь заранее наметил досконально, когда разрабатывал план операции. Уже почти стемнело. Дождь, моросивший весь день, приутих. Дом стоял без огней, только тусклый свет фонаря падал с дороги.

Александр Дмитриевич рассчитал точно - гад исправно трудился, надстраивая третий этаж. Одна стена была уже обшита досками, и теперь Григорий, стоя наверху, обтесывал что-то топориком. Александр Дмитриевич открыл калитку и вошел на участок. Григорий тотчас его заметил, окликнул:

- Кто? Чего надо?

Вот этим голосом он приказывал Катюшке замолчать, когда та кричала... Александр Дмитриевич понял теперь, что значит, когда говорят "потемнело в глазах".

- Дом не продашь? - спросил хрипло, уверенный, что жадная сволочь, даже если и не собирается продавать, ценой непременно поинтересуется.

- А сколько даешь? - крикнул Григорий, продолжая махать топориком. Потом вгляделся в непрезентабельную фигуру покупателя, ухмыльнулся. И лениво пригласил: - Желаешь осмотреть, лезь сюда.

Что-что, а лазать Александр Дмитриевич, слава Богу, умел, в Афгане без этого никак. Через минуту он, вскарабкавшись по хлипкой приставной лестнице, уже стоял рядом с Гришкой, чувствуя запах спиртного и усмиряя дыхание. Потом стащил с головы шапку, глянул ублюдку прямо в ненавистное лицо:

- Узнал?

Понять, узнаёт его Григорий или просто принял за кого-то и испугался, Александр Дмитриевич не успел. В глазах того что-то заметалось, лицо напряглось. Дохнув перегаром и тут же стиснув рот, так что губы стали одной прямой чертой, замахнулся топориком. И, уже ни о чем не думая, действуя автоматически, так, как полагалось действовать в такой ситуации, Александр Дмитриевич бросился на "духа", перехватил руку с топором, дернул на себя, так что "дух", продолжая движение, проскочил мимо и оказался спиной к полковнику. И тогда Александр Дмитриевич сделал "замок" на горле противника и резко повернул его голову предплечьем, как рычагом.

Все это заняло одно мгновенье. Он скорее угадал, чем услышал, хруст. Со всхлипом обмякло, сразу став тяжелым, тело в его руках. Топор полетел вниз. Полковник отпустил тело, и оно, сорвавшись с высоты, глухо ударилось о землю.

Проверять, жив или мертв враг, Александр Дмитриевич не стал. Найдут ясно: оступился спьяну, упал, сломал шею.