Дневник Сони Колесниковой (СИ)

— Соня, — снова раздалось в темноте, и в каком-то безумном порыве я хотела закрыть уши руками, только бы не слышать этот пугающий шёпот. – Разреши нам! Разреши! Разреши! Разреши-и-и!

От ужаса я вздрогнула, и сдавленный вскрик сорвался с моих губ без моего ведома.

Я всё отступала, и отступала назад. Под подошвой заскрипели осколки битой пробирки, ногой я задела стул, который так и замер у стеллажа, а сделав ещё пару шагов, упёрлась спиной в стену. Дальше отступать было некуда.

Тихий шипящий смех, словно туман, стелился по лаборантской, подкрадываясь ко мне. Я хотела зажмуриться, но не могла — страх парализовал меня. Что-то будет…

Внезапно у двери послышались какие-то неясные звуки, шум, щелчок, и тёмную комнату залило грязно-жёлтым светом. Каким-то осоловелым взглядом я бросилась оглядываться по сторонам, но кроме меня здесь никого не было, а в дверях около выключателя с полным ведром воды в руках застыл Юрка. С затаённой тревогой в глазах он смотрел на меня, а затем опустил ведро на пол, да так, что оно загрохотало, а вода с хлюпаньем стала выливаться за края.

— Соня? – позвал он, переведя свой взгляд с беспорядка, что я учинила в лаборантской, на мою ладонь. Она всё ещё кровоточила, но уже не так сильно. – Ты чего?

— Кто-то выключил свет, — кое-как выдавила я сдавленным голосом, всё ещё боясь услышать жутковатый шёпот, но он затих, словно свет спугнул его. Может, мне всё это только послышалось? Но не могло же? Или могло? – Ты кого-нибудь видел?

— Где? – уточнил Юрка.

— Там, за дверью.

— Никого, — ответил он, и уже привычным движением руки потянулся к вороту своей куртки.

— Да? Точно? – растерялась я. Может, меня разыграли, а услышав, что кто-то идёт, просто трусливо смылись? – Мне показалось, что…

— Сонь, пойдём отсюда, — тихо позвал Юрка.

— А как же... — начала я, но какой-то безумно-растерянный взгляд карих глаз Юрки заставил меня замолчать и пойти ему навстречу.

— Нужно рану перевязать, — сказал он, и протянул мне руку, в которую я тут же вцепилась.

Юрка шёл быстро, перепрыгивая сразу через две ступеньки, и мне приходилось чуть ли не бежать, чтобы угнаться за ним. Оказавшись в школьном дворе, он воровато покосился по сторонам, но кроме нас здесь никого не было, лишь холодный ветер разбрасывал разноцветные листья по асфальту. Подойдя чуть ближе ко мне, Юрка принялся осматривать мою руку, а затем для чего-то бросил внимательный взгляд на шею, его рука же потянулась к вороту моей школьной формы.

— Ты чего? – я отпрянула от него. Ненормальный он, что ли?

— Ничего, — покраснел Юрка, и, выудив из кармана своей куртки носовой платок, перевязал мне руку.

— Он хоть чистый? — покосившись на платок, поинтересовалась я.

— Чистый, не бойся, — смутился Юрка, выпуская мою ладонь из своих рук. — Пошли.

Он снова бросил осторожный взгляд на здание школы, будто ожидал там увидеть кого-то, но сквозь широкие окна я сумела разглядеть лишь пустые коридоры.

Вместе мы покинули школьный двор, а когда Юрка пошёл меня провожать, я возражать не стала. Может он и чудаковатый немного, но всё же с ним куда спокойнее. За весь путь мы и словом не перекинулись о том, что случилось в лаборантской. Я молчала из страха, что Юрка сочтёт меня чокнутой, а может, так оно и было, я, если честно, уже начала сомневаться в своём рассудке. Он же… Почему молчал он, я понятия не имела.

Часы уже отмеряли половину одиннадцатого, и наверно, лучше подумать о случившемся завтра, на свежую голову. А сейчас — лечь спать. Если, конечно, получиться уснуть.

Запись сделана 15 сентября 1986 года.

Понедельник, 21:05.

Села за дневник, а у самой глаза слипаются, и челюсти сводит от подавляемой с большим трудом зевоты, а виной всему минувшая ночь. Пока сон окончательно не настиг меня прямо здесь, в кресле, постараюсь всё быстро записать.

Вечер воскресенья провела, не выпуская из рук "Преступление и наказание", мыслями же то и дело возвращаясь к событиям в лаборантской, и чем больше я об этом размышляла, тем сильнее убеждалась, что всё произошедшее там мне не пригрезилось. Пульсирующая боль в левой руке не позволяла забыть о случившемся, да и выражение Юркиного лица в тот момент не оставляло сомнений. Юрка был встревожен, но не удивлён. И то, с какой поспешностью он уводил меня из школы, наталкивало на определённые выводы: Квартин что-то знал, а может даже и слышал, но по какой-то неведомой причине не захотел рассказывать мне.

Странно. Что за секреты он хранит?