Дневник священника. Мысли и записки

Была делегация из Чехословакии, и там среди всех был маленький седой архиепископ. После экскурсии они с Сергеем разговорились. Оказывается, он учился в сороковые годы вместе с Алешей Ридигером (нынешним Патриархом Московским и Всея Руси). Вместе учились, вместе проводили время, бегали в город, на Невский. Время от времени студенты Семинарии и Академии посещали известного старца, жившего на окраине Ленинграда, – иеросхимонаха Серафима Вырицкого.

И вот этот архиепископ, тогда еще очень молодой человек, как-то тоже посетил старца, стал жаловаться, что он не знает, как вернется в Чехословакию, как будет служить: там, у него на родине, на религию идет большое наступление, Церковь преследуют.

Отец Серафим сказал, чтобы юноша ничего не боялся, спокойно возвращался, служил Богу. Добавил:

– Ты еще там архиепископом будешь…

Возвратившись в Семинарию, молодой человек стал с ребятами в общежитии обсуждать поездку к старцу:

– Какой архиепископ?.. Я жениться собираюсь, уже невеста есть…

– Да ладно, – сказали, – не обращай внимания, старец иногда что-то не то говорит, он вообще, вон, Леше Ридигеру сказал, что тот Патриархом будет!

…

Был в тюрьме, исповедовал и причащал заключенных девушек. Конечно, они не невинны: кто-то участвовал в драке, кто-то украл. Но искренне (священнику приходится исповедовать тысячи людей, и видно, когда человек кается, а когда просто произносит правильные слова, а сердце его закрыто) каются, плачут, хотят начать новую жизнь.

Потом говорил с психологом тюрьмы, которая общается с этими девушками. Психолог – холеная, следящая за собою женщина. Говорит:

– Мы-то с вами, отец Константин, нормальные люди, не то что эти…

Спрашиваю:

– Вы верующая?..

Молчит. Потом:

– Все во что-то верят…

Потом думал, почему мне ее слова «мы-то с вами нормальные» неприятны. Потому что это ложные слова! Я не вижу никакой разницы между этими девушками и собой. Видимо, такое понимание дается человеку лишь в христианстве, которое говорит о человеческих грехах. Грехах не только совершенных, но и грехах мысли и чувств.

Эти девушки украли, ударили кого-то ножом в драке, их поймали. Мы же, не совершая плохих поступков въяве (нас сдерживает воспитание, наше положение, иной раз и опасение, что будем пойманы), постоянно грешим мысленно.

Чем мы лучше?

…

Перечитываю «Исповедь» Блаженного Августина.

Он рассказывает о своей нравственной деградации в юношеском возрасте. Он все больше погружался в пучину греха, как он сам пишет: «Я метался, растрачивал себя, разбрасывался, кипел в распутстве своем». А потом пишет о духовном пробуждении. Замечательны его слова, обращенные к Господу: «О, поздняя Радость моя!»

Эти слова, наверное, могли бы сказать многие из нас. Блаженный Августин пишет, что «жизнь, которой мы живем здесь, имеет свое очарование». И дальше он описывает многие из элементов нашей жизни: дружба, общение любимых, красота природы, вкус пищи, даже земные почести и слава! Все это может быть благословлено Богом, может приобщать нас Богу, а может удалять от Бога. Если человек неправильно, извращенно пользуется всеми благами мира, которые дал нам Господь (а мир во многом и утерял «инструкцию» правильного пользования благами мира, лишь Церковь эту инструкцию хранит), то все это способствует не нашему спасению, а нашему осуждению. «Так блудит душа, отвратившаяся от Тебя и вне Тебя ищущая то, что найдет чистым и беспримесным, только вернувшись к Тебе» («Исповедь»).

Или вот еще один момент, на который стоит обратить внимание: нашел прекрасную по силе подсказку, что нам делать с нашими нерадивыми детьми.

Блаженный Августин говорит, что он упал и лежал в грязи пороков. Душа его в крайней степени бедствовала.

Мать юноши, блаженная Моника, обратилась с просьбой помочь и поговорить с сыном к местному епископу. Далее процитирую Августина:

«Ответ Свой дал Ты через священнослужителя, одного епископа, вскормленного Церковью и начитанного в книгах Твоих. Когда мать моя упрашивала его удостоить меня своей беседы, опровергнуть мои заблуждения, отучить от зла и научить добру… то он отказался, что было, насколько я сообразил впоследствии, конечно, разумно. Он ответил, что я заупрямлюсь, потому что ересь для меня внове, я горжусь ею и уже смутил многих неопытных людей некоторыми пустячными вопросами, как она сама ему рассказала. “Оставь его там и только молись за него Богу: он сам, читая, откроет, какое это заблуждение и какое великое нечестие”. И он тут же рассказал, что его мать соблазнили манихеи, и она еще мальчиком отдала его им; что он не только прочел все их книги, но даже их переписывал, и что ему открылось, безо всяких обсуждений и уговоров, как надо бежать от этой секты; и он бежал.

Когда он рассказал об этом, мать моя все-таки не успокоилась и продолжала еще больше настаивать, моля и обливаясь слезами, чтобы он увиделся со мной и поговорил. Тогда он с некоторым раздражением и досадой сказал: “Ступай, как верно, что ты живешь, так верно и то, что сын таких слез не погибнет”.