Дневник тайных пророчеств

- Боюсь, я не смогу дать толкового объяснения. Гумилев всегда казался мне фигурой исключительно загадочной. В свое время один мой знакомый утверждал, что Гумилев был не только поэтом и путешественником, но и разведчиком. Тайным агентом Его Величества Николая Второго.

- Что-то вроде Джеймса Бонда? - усмехнулся Вершинин и покачал головой: - Нет, это чепуха. Гумилев не работал на царскую разведку. Но это нисколько не умаляет его фигуру и не делает ее менее таинственной.

Вершинин залпом допил коктейль и подозвал официанта.

- Повторите, пожалуйста, - попросил он. - Но передайте бармену, чтобы не жалел водки. А то у вас тут, кроме льда, тоника и лимона, ни черта нет!

- Наш бармен победил на городских соревнованиях, он - лучший бармен Москвы, - возразил официант.

- Правда? - Вершинин усмехнулся. - Это говорит лишь о том, что в Москве нет хороших барменов. Впрочем, если он учтет мое замечание, у него есть шанс доказать обратное.

Официант обиженно фыркнул и удалился.

- Теперь мне придется ждать своего коктейля до второго пришествия, - пробурчал Вершинин.

Однако не прошло и минуты, как официант вернулся и поставил перед ним бокал с коктейлем.

- Если вам и на этот раз не понравится, закажите себе водку и тоник и смешайте сами, - сказал официант холодно.

- Спасибо за совет. Не премину им воспользоваться, - огрызнулся Вершинин.

Он дождался, пока официант отойдет, и хмуро проговорил:

- Чем ничтожнее человек, тем больше у него шансов попасть в рай. А я и в аду буду занозой у черта в заднице! - Писатель отхлебнул водки с тоником и хмуро посмотрел на дьякона: - Как по-вашему, батюшка, человечество еще можно спасти?

- Человечество вряд ли, - сказал отец Андрей. - А вот человека можно.

- Только если он сам этого захочет, не правда ли? А что делать, если человек так же далек от веры, как и от полного безверия? Вы будете читать ему богословские книжки, а он заткнет уши и пошлет вас к черту.

- Значит, нужно заставить его слушать, - сказал отец Андрей.

Вершинин посмотрел на дьякона удивленно.

- Заставить? - Он задумчиво поправил очки. - Какой-то кровожадный подход к проблеме обретения веры, вам не кажется?

- Вовсе нет, - возразил дьякон. - Если вы увидели, что ваш друг напился пьяный и упал в огонь, вы ведь вытащите его из огня? Вытащите, чтобы спасти его плоть. Почему бы не сделать то же самое, чтобы спасти его душу?

Вершинин прищурил глаза.

- Значит, средневековые инквизиторы были правы, когда заставляли человека обрести веру под пыткой?

- С их точки зрения, да. «Если твой левый глаз соблазняет тебя - вырви его». Лучше потерять глаз, чем потерять душу.

- А если грешник будет слишком упрям? - поинтересовался писатель. - Вы рискуете замучить его вашими пытками до смерти.

- Верующего человека не должна пугать смерть, - сказал на это отец Андрей. - Для него смерть - избавление.

Вершинин засмеялся злым, колючим смехом.

- Вы страшный человек, дьякон! Я-то думал, что вера несет человеку утешение.

Отец Андрей покачал головой:

- Нет, не несет. Наоборот, она испытывает душу человека на прочность.

- А разве религия не должна врачевать душу?

- Нет, не должна, - снова возразил отец Андрей. - Она должна расковыривать рану. Врачуют и обезболивают душу телесериалы и бульварные книжки. Христос - плачущий Бог, страдающий Бог. И предпочтение он отдавал убогим, ненормальным калекам, которые одинаково далеки и от душевного, и от физического здоровья. В наше время священник должен орать и бить по головам, чтобы его услышали.

Писатель выслушал отца Андрея с угрюмым интересом, после чего насмешливо заметил:

- Родись вы на тысячу лет раньше, были бы крестоносцем. А то и инквизитором.

- Возможно, - кивнул дьякон.

Они помолчали. Вершинин затушил окурок в пепельнице и пару раз приложился к бокалу.

- Так о чем именно вы хотели поговорить, отец Андрей? - спросил он уже более спокойно.

- Меня интересуют путешествия Гумилева в Африку, - ответил дьякон. - Из вашей книги я узнал, что таких путешествий было три. Последнее - по инициативе Санкт-Петербургского музея этнографии.

- О да! - усмехнулся Вершинин. - Хотя чья инициатива была сильнее - Музея этнографии или самого Гумилева, - это еще вопрос.

Писатель допил коктейль, отодвинул от себя опустевший бокал и достал сигареты.

- С Николаем Степановичем Гумилевым была связана одна интересная легенда, - сказал он, закуривая. - Есть версия, что во время своего третьего путешествия он отправился в джунгли и вошел в контакт с представителями племени «людей-зверей». Это племя колдунов, которые могут управлять стихиями и предсказывать будущее.

- Но о них ничего не сказано в его дневнике, - заметил отец Андрей.

- Верно, - кивнул Вершинин. - Но, по слухам, был и второй дневник - тайный. В этот дневник Гумилев собирал факты колдовства, мистики и тому подобное. Да и как было удержаться? В тогдашней Абиссинии колдуны и колдовство были обычным делом. К колдунам шли за врачебной помощью, за предсказанием, за урожаем и дождем. Колдуны были такими же привычными и уважаемыми членами общества, как нынешние врачи и ученые.

- И где может быть этот секретный дневник?