Дневник. Том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней

Кто позволил себе раз забыться в обращении с высшими себя и говорить с ними с некоторою непочтительностию и небрежностию, тот позволит это себе и в другой и в третий раз и так далее и чем дальше, тем, пожалуй, небрежнее с ними будет обращаться. В предотвращение этого нужно однажды навсегда поставить себе за правило — всегда с одинаковым почтением и вниманием обращаться и говорить с людьми, стоящими всякого почтения и внимания, а для этого нужно твердо сердцем веровать в их нравственное превосходство. Перенесите это обстоятельство на молитву. Кто позволил себе раз небрежно помолиться Богу или святому, тот позволит себе это и в другой, и в третий раз и так далее, и если не вразумить и не остановить его в его небрежности, то он позволит себе и большую непочтительность и невнимательность к святому делу и лицу. Потому надо поставить за правило, чтобы всегда с одинаковыми чувствами благоговения молиться Богу или святому и всячески преодолевать ленивую и удобнозабывающуюся плоть, а для этого нужно твердо веровать всегда, что Бог видит и слышит нас, что мы Им живем, движемся и существуем(Деян. 17, 28). Июля 5 дня 1861 года.

Часто нам бывает неохота сказать от сердца мягко, ласково ближнему, коротко знакомому или своему, живущему с нами вместе или не живущему вместе, несколько слов: и мы нередко говорим с ним, приказываем, просим, спрашиваем, отвечаем грубо, неохотно, в сердцах. И это дело греховное, и это дело ветхого человека. Надобно и тут преодолевать себя и стараться говорить всегда и со всеми ласково, от доброго сердца — с домашними ли, с своими ли, живущими по себе, или с встречающимися, со всеми нужно быть кротким и любезным, принуждая свое сердце к нежности и симпатичности. — Без принуждения себя к мягкости сердечной можем заматореть в грубости и очерствелости сердца.

Когда тебе необходимо нужно что–либо сделать, а тебе не хочется и ленивая плоть, пренебрегая делом, все дальше и дальше его откладывает, тогда скажи себе в сердце твердое слово: «Надобно», — пусть это слово станет для тебя законом непреложным и без всякого обиновения [354], при первом удобном случае приступай к делу по этому слову, сам себя подстрекая и понуждая, как строгий нарядчик. Ленивое сердце наше как–то найдет предлог все счесть за маловажное, всем пренебречь, все миновать, и только поддайся ему, то, пожалуй, ничего не будешь делать.

† Могут ли быть листья без дерева, а дерево может ли быть без земли, воздуха, воды и теплоты? Так ни одна душа не существует без Бога, без Сына Его и Духа Его. Бог —мое бытие, мое дыхание, мой свет, моя сила, моя вода, мое питание. Он носит меня, как мать на руках носит младенца, больше: нося меня, душу и тело мое, Он во мне пребывает и срастворяется, так сказать, со мною.

Когда сердце твое при виде многих гостей, ищущих твоей трапезы, возымеет лукавое жаление снедей и лукавое попечение о пище и питии, говоря внутренно: что ямы, или что пиемы(Мф. 6, 31) впредь, — тогда противопоставь ты ему только одно слово Спасителя: не пецытеся(Мф. 6, 34) — и жаление исчезнет, и сердце успокоится, предавшись Божию о тебе Промыслу.

Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе —то есть своего плотского, ветхого, страстного человека и возмет крест свой(Мф. 16, 24) — крест самоотвержения: потому что тяжело для человека отвергнуться самого себя, пренебрегать, не щадить, поражать, презирать, убивать самого себя — это настоящий крест, и весьма тяжкий, постоянный, до–смертный крест, который мы носим сами в себе, в своем сердце и во плоти своей. Это — постоянное горнило, в нас пламенеющее; постоянное жало, нас уязвляющее. Отвергнуться своего я, своего самолюбия и всех страстей, из него проистекающих и постоянно крепко насмерть нас борющих, — есть великое дело. Самолюбие, тщеславие, гордость, скупость, жадность к пище и питию, страсть к удовольствиям, любостяжание, сребролюбие, зависть, вражда и злоба при всяком благоприятном случае пробуждаются в нашем сердце, быстро охватывают его, опаляют его, раздуваются врагом и настойчиво требуют от нас удовлетворения себе, как голодные псы или дикие, кровожадные звери. И тем труднее их отвергнуться, что они заявляют себя как наше яи требуют себе удовлетворения, как бы для нашей пользы, как бы для нашей жизни, будучи явно сами в себе смерть. О обольщение! О война!