Дневник военных лет

Из-за поломки машины никуда не попал. Говорят, что эвакуация детей будет принудительной с отдачей под суд за невыполнение, и в пятидневный срок в этом случае придется выезжать с Владимиром Дмитриевичем. Говорили о возможности общей поездки в Гороховец, что было бы хорошо, ибо он вообще наш ангел-хранитель. Досадно лишь, что у нас очень нестойкие характеры. Все, кроме меня, к счастью, крайне нервны, экзальтированы, болезненно самолюбивы, не ладят друг с другом, и лишь я с трудом достигаю видимости единства. При первом серьезном испытании все сейчас же раскиснут, а я лишен, к сожалению, физических данных, необходимых для того, чтобы быть на уровне цивилизации XX в., то есть не могу жить в пещере и бить других дубиной по голове. Посмотрим, что будет дальше…

13 <октября>

Дальше будет, очевидно, хуже. Концепция моя явно проваливается. В начале войны заехал ко мне знакомый. Он рассказал, что, по его мнению, война должна была начаться в 1942 г. Затем он уехал в Ташкент, где он благополучно сидит, а я предусмотрительно застрял в Москве. И теперь или должен оставаться, рискуя головой, или подвергаться всем бедам эвакуации. Ночью была тревога, но я не ходил в убежище. Бомбардировки не было. Утром, выйдя на двор, встретил группу взволнованных писателей третьего ранга. Оказывается, Союз писателей сегодня эвакуируется в 3 ч. дня. Всем предложено собрать вещи и ехать на вокзал (причем транспорта не дают). Все в смятении. Так как я в Союзе не котируюсь, то, видно, меня в список не внесли, так как я не получил никаких извещений. Об этом я не жалею, ибо думаю, что эта эвакуация, сделанная с нашей обычной бестолковостью, будет проходить весьма тяжело для ее участников. Лучше уж сразу что-нибудь определенное. Едут они куда-то в Среднюю Азию. Другие мои учреждения пока не едут — Институт Горького, “Знамя”. “Правда”, говорят, эвакуируется срочно: жжет архивы, рукописи, библиотеку, оставляя лишь то, что может быть уничтожено за 15 мин. Ребята уверяют, что листовки были сброшены кем-то со второго этажа на нашем дворе. Но все же пошел разговор о пятой колонне. Говорят, что в некоторых местах, где имелись эвакуированные, были намеки на еврейские погромы. В очень плохом положении дети писателей, которые были эвакуированы. Семья Сельвинского живет в избе, где за стеной все время говорят о том, что скоро будут бить жидов.

Знакомая мне рассказывала со слов брата командира, которого мельком видела, что он потрясен невероятной и преступной бестолковостью командования, что в армии еще звучит “За Родину”, но (далее зачеркнуто. — О.Т.).

Говорят, что немцы у Малоярославца, но в Москве внешне ничего не заметно, все спокойно. В 4 ч. получил повестку от Союза писателей с предложением немедленно явиться в правление (кстати, заехал Владимир Дмитриевич и отвез меня туда). Там полная неразбериха. Писатели ходят с большими глазами, никто ничего не знает. Говорят, что идет эшелон на Ташкент и что он уйдет сегодня. Оказывается, что он пойдет завтра. Выдают справки на помещение, затем записывают их в поезд, который поедет завтра. Я на всякий случай записал детей, семейство и уехал. Вечером зашли Слетов и Бородин. Оказывается, что из всех записанных выбрали 80 человек, которые уже заплатили и завтра в 6 ч. утра уедут. Меня не включили, хотя это список больных и детей. А Слетов и Бородин и здоровы, и отнюдь не дети. Это лишняя иллюстрация к тому, что у нас общество, конечно, не классовое, но все-таки литерное.

Говорят впрочем, что Щербаков в какой-то речи сказал, что в ближайшие 48 часов разыграются события, равных которым не было в истории, и что они резко поменяют положение. Посмотрим… Говорят, что под Можайском немцы сбросили десант на тех, кто рыл окопы, и прогнали всех на Восток. Эвакуируются театры, университет — в Ташкент, ИФЛИ прямо в какое-то село! Интересно, чем все это кончится. Венгров взялся хлопотать о пароходе в Саратов. Но я в глубине души думаю, что все же мы останемся в Москве, а там — будь, что будет. Говорят, что в Ленинграде арестован профессор Жирмунский. Очевидно за то, что занимался немецким языком. Вот еще пример магического мышления. С таким методом проще защищать Луну, чем Москву.

Вечер

Ушаковы уезжают все завтра утром, тем поездом, на котором я не попал в Ташкент. Об этом рассказал Владимир Дмитриевич, который заехал к нам прощаться и привез машину, которая была у него. Простились очень нежно. Говорят, что дороги к Саратову уже перерезаны. Остается ждать перелома, возвещенного Щербаковым.

14 <октября>