Dневник Z

— Патрон от пистолета! — говорит Гера, показывая ржавую пулю.

— Это просто пуля, сынок, осталась, выстрелянная уже, — отвечает отец. — А это не выстрелянная с тяжёлого пулемёта «Утёс».

— Давай возьмём на память? — просит сын.

— Вон пулю возьми на память и всё. А патроны взорваться могут, — ещё один ценный совет для ребенка, окружающий мир которого усыпан смертоносными артефактами.

— Юр, как война вообще на Геру повлияла? — задаю вопрос Котэсу.

— Ладно бы он в Луганске жил, а так в Кировске! — отвечает отец. — Линия разграничения, считай, два с половиной километра от нашего дома была. Всё он это слышал, всё это видел. Теперь резких и громких звуков боится. Прячется. Пугаются же детки. Конечно. Мы-то пугаемся, а уж они и подавно.

— Ты эти долгие годы не часто-то сына и видел?

— Мама на работе, папа на войне. А он с бабушкой, с дедушкой, — говорит Юра, и видно, что ему не просто. — Так вот…

— Сейчас зато навёрстываете эти моменты, да? — пытаюсь с улыбкой сгладить этот чувствительный момент.

— Конечно, — отвечает Котэс, глядя на сына. — И с ним, и с женой. Теперь мы всё время вместе. Куда б ни поехали, куда б ни пошли, всегда вместе.

Покидаем Новотошковку. Юра обращает внимание на водонапорную башню, она вся в пробоинах после танковых ударов.

— Вот она. Так долго я её в бинокль наблюдал, — смеется боец. — На ней флаг еще висел. Правосековский вроде. Снайпера на башне сидели, корректировщики. А мы флаг этот сбивать пытались. С СВД.

— Не попали? — интересуюсь я.

— Ну, почему. Несколько раз попадали. За столько-то лет и не попасть!

Возвращаемся в дом, где супруга Юры и бабушка уже накрывают стол. Гера бежит к бабушке, подавая пулю:

— Помой её, пожалуйста, а то она была на земле.

— Ты нашёл её? — с любовью улыбается бабушка.

— Да, с папой, — отвечает Гера, разуваясь. — Кстати, там ещё ящик с патронами был, не выстрелянными.

— Ну, их надо сдать солдатам, — резонно замечает женщина.

— Придут солдаты и заберут, — соглашается внук.

Все уже за столом. Лапша домашняя с курицей, белый хлеб, сало на тарелке.

— Это был город-призрак, — делится впечатлениями с семьей Гера.

— Да, — задумчиво констатирует отец. — Тошковка — город-призрак. Одну собаку только встретили. Она нас куда-то звала. Бежала впереди, оглядывалась. Потом мы её потеряли… Ничего от посёлка не осталось…

— Мы должны победить… — добавляет бабушка.

После обеда перемещаемся в комнату. Юра, его жена Марина, сын Гера сидят на диване, листают архивные фото в ноутбуке и выглядят вполне счастливой семьей.

— Юр, война чаще всего разъединяет людей, — говорю ему. — Сколько мы видим здесь и на Украине таких примеров. А в вашем случае она вас свела, соединила, получается.

— Так и есть, — соглашается Котэс. — В мае пятнадцатого года приехал я в реанимацию в бессознательном состоянии. Очнулся, а Маруся стоит рядышком, медсестрой она была. Два кусочка колбаски, как сейчас помню, с сыром и хлебом, и несколько долек мандаринки. А тогда с едой проблемы были, и им в больнице нечего кушать было.

— И что, сразу влюбился? — спрашиваю Юру, Марина звонко смеётся.

— Сразу, — отвечает он уверенно. — Изначально платонически. Ну, я валялся ещё на тот момент. А потом, когда мы уже поняли про себя всё, Марина задала вопрос: «Что будем делать?» И она замужем была, и я числился женатым. Я говорю: «Принимать волевое решение, или да, или нет». На следующий день она пошла, написала заявление на развод. Деток у них не было, развели сразу.

— Марин, столько людей, бойцов в госпитале, — обращаюсь к супруге Котэса. — Чего в Юре-то такого нашла? Чем зацепил?

— Чувство это необъяснимое, — говорит Марина, обнимая сына, и я замечаю, что у неё почти мультяшный голос. — Наверное, спокойствием, уверенностью в себе. В то время это много значило, потому что никто ничего не понимал, что происходит, как всё будет дальше. И страх, и надежды, и переживания. И очень важно, когда рядом человек, на которого ты можешь положиться. С которым ты чувствуешь себя как за каменной стеной. Действительно, война — это очень плохо. Но, если бы не она, и то, что произошло, мы, наверное, никогда бы не встретили друг друга. У нас не было бы сына, не было бы счастья такого.

— Все уже очень устали от этой всей ситуации, — продолжает Марина через паузу. — Переживаешь за знакомых ребят, за друзей, за брата — он у меня сейчас на Запорожском фронте.

— Вот Паук из Владивостока, — Юра показывает фото, где высоченный парень в костюме «горка» стоит со знаменем батальона «Призрак». — Фамилия Руссо. Погиб. Чех. Вот этот стал калекой. А этот «рога мочил», догулялся в общем. Короче, судьбы у всех такие, трагичные.

— Война шла ещё столько лет с тех пор, как появился Гера, — обращаюсь к Марине. — Юра на фронте постоянно. Как вообще это переживалось в тот момент?