Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём (СИ)

Поборов желание толкнуть его коленом, так, чтобы острые углы ступеней раскололи череп, Юра повернулся и побежал. В фойе Пётр Петрович разжигал камин, перемешивая кочергой старые угли и выбирая ещё годные, крупные куски. Вокруг его головы, как свет нимба, висело облако сажи. Гроза сотрясала дом до самых костей, и Юра буквально видел, как крупные капли на потолке подземелья колышутся, но не торопятся падать. Сложный ток воздуха, создаваемый большим количеством дыр и прорех в стенах, казался видимым, будто был нарисован карандашом. Ему мерещилось, что он должен слышать дыхание жены даже на таком расстоянии, и его отсутствие выводило из равновесия и заставляло бежать быстрее. Казалось, головы животных поворачивались и смотрели вслед, портреты открывали рты, чтобы посмеяться и спросить: «Не поздно ли ты спохватился, мальчик? Любовь, бывает, собирает чемоданы и уходит и из-за меньших прегрешений».

Но Юра Хорь бережно нёс у сердца крохи надежды. Ещё не всё потеряно.

Блог на livejournal. com. 19 мая, 08:23. На кухне перегорел свет.

…Ещё два дня кухня оставалась мёртвым, дурно пахнущим кострищем, а потом вдруг ожила. Теперь я избегал туда заходить, боялся тёмной комнаты, как маленький ребёнок. Неся Акацию на обед, я надолго останавливался поглазеть на мерцающих светляков, на силуэты, которые могли быть кухонной мебелью и ручками немытых кастрюль, но являлись чем-то совершенно иным. Они свисали, как плети, или выгибались дугами, как корни деревьев. Стоило шевельнуться, как всё замирало, и силуэты мягкими тенями наслаивались друг на друга, создавая иллюзию глубины. Иногда я подкрадывался незамеченным или слишком долго стоял неподвижно (в таких случаях приходилось следить за тылами: совсем рядом тяжко дышала моя старая знакомая сестричка) — и тогда моим глазам открывалась тайная жизнь. Словно отлепил от земли листок или перевернул корягу. Один раз я готов был поклясться, что видел на пне силуэт совы.

А сегодня случилось совсем уж странное.

Я увидел звёзды!

Россыпь искорок там, где должен быть потолок, только выше, гораздо, неизмеримо выше.

Я ущипнул себя за нижнюю губу. Мария и её многострадальные сёстры вылетели из головы, кожу ласкал ветерок. Я должен туда пойти!

Как видите, я по-прежнему здесь.

Меня остановило ощущение опасности, настолько острое, словно под кожу загоняли иголки. Преодолевая последние метры перед порогом кухни — крошечной кухоньки, в которой я, снаряжённый сковородкой с яичницей или кофейником вкупе с новой книжкой, едва мог развернуться! — я чувствовал, как мои босые ноги погружались в настоящую, тёплую, податливую почву. Как если бы ночью прошёл дождь, и… о, а это что? Трава?

Чувствовал себя кем-то большим, чем ребёнком, входящим в тёмную комнату и шарящим по стенам в поисках выключателя. Чужой недобрый взгляд я ощущал так же внятно, как собственное сердцебиение. В кого могли перевоплотиться безобидные тараканы-солдатики и прочая бестолковая живность? Я слышал рычание! А звёзды удалялись, уплывали в бесконечность, и мне грезился звук, с которым когти взрывают землю. Там была опасность. Ещё немного, и я бы, наверное, остался без конечности… звучит как оправдание, но это не оно. Никаких мне оправданий.

Мои ладони были чёрными от сажи.

Сегодня попытаюсь ещё раз. Возможно, этот затерянный, почти жюльверновский мир — мой шанс на спасение.

Хочется на это надеяться…

Глава 16 Скованные одной цепью

1.

На второй этаж башни Юра взлетел одним махом. Алёна открыла глаза. Лёжа всё в той же позе, разве что на другом боку, лицом к нему, она смотрела со смесью равнодушия и брезгливости.

— Зачем ты пришёл? — спросила она.

— Чтобы… чтобы удостовериться…

— Что я не сплю? Да, я не спала. Ты, наверное, разочарован, что не можешь пустить в ход одну из пыточных машин, что для меня приготовил.

Она оглядела его пустые руки, словно ожидала увидеть в них инквизиторский чемодан.

— Ничего я не готовил, — пробормотал учитель. Он грохнулся на колени, так, что клацнули зубы, потянулся к ней. Когда ему показалось, что даже ворсинки на голубом халате, в который куталась жена, встали дыбом, Хорь заставил себя убрать руки. — Знаешь, я был сам не свой последние дни. Не хотел причинять тебе боль, но, похоже, где-то свернул не туда. Давай забудем всё, что между нами было в последние несколько дней…