Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002 гг.)

Зашатались стены. Сильнейший взрыв разломил часть потолка. Мы сплотились, прячась друг за друга. Нас обсыпало штукатуркой и щепками. Словно огонь прошел сквозь нас — так стало горячо. Еще один мощный взрыв странно, снизу, толкнул полы. Он свалил маму с табурета, а мужчину с «присядок» на четвереньки. Обстрел из «Града» быстро закончился. Больше эту махину не заряжали. Мы ждали. Но скрежета, характерного для подготовки к вылету новой «порции» снарядов, слышно не было. Все вышли на улицу. Мужчин и старушки не увидели. Увидели сгоревшую квартиру рядом, на втором этаже. Дыра, как дополнительное окно, показала нам мебельный гарнитур, «спальня». Туда попал снаряд. Там дымился пол…

— Смертельная тишина! — произнес сын укрывшей нас женщины.

Мы поблагодарили наших спасителей два раза: на чеченском и на русском языках. Простились. Пошли вниз. На рынок. Он был пуст. Магазин рядом закрыт. Цепь и замок.

Если обстрел — укрыться негде.

— Быстро! Домой! — скомандовала мама и потащила меня изо всех сил. У садика из красного кирпича мы нашли пакет с пальто. Когда шли через двор, в окне второго этажа увидели знакомую бабушку. Она помахала нам рукой. Часть стены и крыши в этом доме исчезли. С третьего и с четвертого этажей валил густой черный дым. Мужчину и высокого парня в джинсах мы не встретили. Тот, что выл, лежал у скамьи. Он был не… целый, осталась только его верхняя часть. Под ним огромным пятном темнела кровь. Мы побоялись и не подошли.

Частный сектор «смело». Даже кирпичей не осталось! Щебень по земле. И отпечатки на том месте, где стояли заборы… Огромные ямы! Исчезли дома и сады. Целая улица стала пеплом…

А тут мы смотрим, идут с рынка Березки седой дед Николай и Хавин папа, наши соседи. Оказывается, они так напугались авианалета, что лежали все это время, закопавшись в снег, и не шевелились. (Они тоже ходили искать, где купить хлеба.)

Дома у наших дверей нас ждала старая бабка Стася. Она стучала к нам. Ей, естественно, не открывали. Нас ведь не было. Из-под нашей двери шел дым! Мы вошли.

Одновременно горели: окно, штора, ножки полированного стола и пол. Пришлось выливать всю воду. Носить растаявший снег и грязь в комнату.

— Хорошо — все отсырело! Слабый огонь, — радовались мы.

Управившись со своими делами, обнаружили, что у нас поменялись соседи. Родственники женщины с четвертого этажа ушли или уехали. Заселились, как нам обещала мамина подруга Марьям, люди из дома напротив: бабушка Нина — 73 года, три ее внука, молодая женщина Валя, ее дочь.

Я и мама повеселели.

Это же та семья, с которой мы переживали первую войну!

Ссорились. Мирились. Дружили. Помогали друг другу. Они жили у нас, как беженцы.

Мы, тогда совсем маленькие дети, спали, а взрослые встречали под обстрелом новый 1995 год! Под окном разорвался снаряд, и на них от взрывной волны упала железная решетка с окна. Тогда мой город Грозный бомбили по приказу президента Ельцина.

Был «веселенький» новогодний праздник… Плохо открывается наша входная дверь.

Перекос пола в подъезде и в нашем коридоре! Значит, сильно трухнуло дом.

Как раз сейчас молодые мужчины со второго этажа помогают нам, стесывают полы.

Кошки наши натерпелись страху не хуже нас. Это я увидела потому, как они нам обрадовались.

На улице снег.

Вечер.

20:45

Опять бьют «Градом».

Если я не погибну, Дневник, встретимся утром!

Полина

13 ноября 1999 г., суббота

Вечер. 20:40

Не пойму, как мы будем жить дальше?! Хлеб подорожал! Вначале до шести рублей. А сейчас многие торговцы просят за булку десять и пятнадцать рублей!!!

Мука у нас старая, с привкусом гнили. Ее мало, на одну неделю…

Пришел Аладдин! Мы с ним говорили о том, как прожили предыдущий день.

Я читала. Сегодня он меньше меня ругал. Но я, как назло, (!) стеснялась и заикалась.

Не могла спокойно заниматься. Постоянно отвлекалась, когда он сидел рядом. Мне хотелось не читать, а дышать его дыханием. Не слушать, что он говорит, а просто — слышать его голос. Колдовство! А он посчитал, что я невнимательная. Обиделся и ушел домой.

P.S:

Опять стреляют. Когда же это кончится?

Я трушу…

Какой позор!

Полина

14 ноября 1999 г., воскресенье

11: 45

Пришел Аладдин. Не один, с другом. Друга зовут Артур. Пили остатки кофе. Я чувствую — я не из своего времени. «Старший брат», кстати, показал мне фотографию девушки Лолиты, из Микрорайона. Красивое лицо. Длинные черные волосы. Сказал, что она его любит, но родители увозят ее из города. По чертам лица Лолита красивей, лучше, чем я!

Но на снимке у нее сильно подведены глаза. А я не пользуюсь косметикой.

На фигуру лучше я, несмотря на то, что моложе. «Брат» сказал, что эта девушка старше него. На снимке Лолита выглядела ухоженной, знающей себе цену, взрослой. Я не обиделась за рассказ Аладдина о его подруге. Не расстроилась. Доверие и откровенность — это здорово!