Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002 гг.)

Дележ тех продуктов, что мы искали и носили вместе. Нам с мамой дали: ведро муки, лук, 1 баллон помидор, и (ура!) десяток картошек. Дополнительно выделили две литровые баночки: варенье и «аджика». Под кроватями у наших соседей много разной еды. Домашних консервов. Но старым бабулям Стасе и Нине с больным внуком отдали такую, же маленькую порцию, что и нам.

Я стащила для своего дома много полезных вещей: спички, вату, лекарство валидол и книжку «Прекрасная второгодница», о школьниках.

Мама сейчас выбросила «выходную», когда-то красивую, а теперь грязную, закопченную уличной печкой, кофту. Она переоделась в мужской свитер, который нашла в кухне, во дворе. Он совершенно чистый! Свою желтую кофту она положила на место свитера.

— Это еще зачем? — спросила я.

— Ее можно постирать, когда воды много будет. Пусть видят — выхода не было.

Мама сразу похорошела. Свитер серо — зеленый, ей идет!

Сегодня мы впервые обратились к военным.

Попросили наполнить бутыль соляркой или бензином. Они дали. Сделаем дома «коптилку»!

Домой! Домой! Домой! Ура-а- а-а!

Продолжаю.

…Вечер. Коптилка. Мы дома.

Сегодня мы совершили свой «переход».

Шли по глубокому снегу, по дороге, ведущей вверх.

Впереди всех — бабушка Стася. Она несла свою долю «пайка», в какой — то сумке. Все время спотыкалась. Оборачивалась, смотрела на нас, ждала помощи. Иногда она смешно повизгивала. Иногда стонала. За Стасей шли мы. Мама починила поврежденную ручную коляску. Установила на нее деревянный ящик. В него поместились: ведро с мукой, две банки — одна с помидорами, другая с «аджикой», лук и драгоценные картофелины.

Я несла сумку в цветной горошек. Это моя находка! Со двора одного из разрушенных домов. В сумке у меня расположились: желтый заяц, банка с вареньем, вата, разные лекарства, книжка о школьниках и еще красный свитер. Подарок тети Лины. Мама его не видела.

Вдруг там, дома, совсем ничего нет, а надо переодеться?

Кратковременно, к возвращению домой, отношения между всеми наладились.

Наши соседи перестали драться и ругаться.

Платья, подаренные мне, я оставила, развесив их за шкафом. Все они были пошиты по индивидуальному заказу, что подтверждало мамину версию о хитростях…

Сразу за нами по снежной дороге шли бабка Нина и ее больной внук.

Внук нес две стопки книг, перевязанных бинтом. Бабуля тащила свою долю еды. Малорослая, полная, она проваливалась в глубокий снег и трудно дышала.

За Ниной тянулись остальные. Жена Вовки тащила сразу две тачки: по одной в каждой руке.

Вовка тоже вез две нагруженные тачки. Лина завершала шествие. Ее тачка была почти пустой. Шла она бойко и легко. Эта женщина красива. Рыжие волосы до плеч, яркие голубые глаза. Лина всегда аккуратна! Даже в войну! И в сорок лет выглядит молодой, спортивной студенткой. По дороге домой выяснилось, оставили бабушку Машу. Охранять какое-то имущество!? И Аза осталась с ней.

— Там у нас много вещей. Бросать нельзя! — проговорилась Ольга.

Спровоцировали ее бабули простым вопросом:

— А где же все остальные?

— Придется еще за Олиной матерью идти, — сделал грустное лицо хитрющий Вовка.

Действительно, пока мы убирали битый кирпич, чтоб войти в свой подъезд, все жильцы из

дома напротив — укатили за «бабушкой», прихватив с собой пустые тачки. Вот поганцы! Из дома ведь все вышли, в чем были, без вещей. Бабушка Нина — в тапочках… на снег.

Я лично в старых маминых калошах. Без сапог. А чеченка Аза спасала свой единственный плащ… Увидев нас, подошли соседи из четырехэтажного дома рядом. Того, где погибла Раиса-армяночка. Они рассказали:

— Когда Николая с парализованной матерью вывели из дома, его старая мать начала умирать у военных машин. Тогда кто-то из военных не выдержал. Приказал отвезти обоих в госпиталь. Через два дня Николай осиротел. Он бросил остатки своих вещей! Уехал в беженцы или к дальней родне… Остаться ему было негде. Одна из стен его квартиры на втором этаже рухнула еще до Крещенья.

Наконец, когда стемнело, мы расчистили тропу к своей двери.

Но самой двери не оказалось!

У входа нас встретил наш расстрелянный холодильник. Его оторванная дверца лежала рядом. Мы вошли и увидели: простыни в крови. Моего маленького магнитофона и телевизора нет! Исчезли упакованные вещи: посуда, постельное белье. Нет даже моего нижнего белья — переодеться!

Квартира накренилась окончательно. Коридор с кухней провалились в подвал.

Дома остались два самых маленьких коврика. Документов и фотографий нет.

Многих старинных вещей, привезенных от бабушки из города Ростова-на-Дону, тоже.

Есть голенища от моих новых сапог?! Низ кто-то отрезал.

Все загажено. И вещи, и подушки дивана.

Мы так устали, что просто одели на себя то, что смогли найти.

Снег летел в комнату через окно.

Плевать! Мы дома!

Мама быстро соорудила «коптилку» из баночки от детского питания.

Мы накрылись старым потертым ковром, обнялись и заснули в коридоре на матрасе.

К утру сильно замерзли руки. Свои перчатки мы не нашли.

Не было даже самых старых.

П.

29 января 2000 г

Утром случились радости: увидели, что осталась старинная ваза, спрятанная в дровах! Сохранилась большая часть книг…