Дневник Жеребцовой Полины

Не знаем, кто это. Русская разведка? Боевики? Лучше не соваться! Делать вид, что мы не заметили.

Утром, сделав сальто через голову, один парень выпрыгнул со второго этажа.

По голосам — ночевали двое.

Будур.

4 января 2000

С наступившим Новым годом!

Мы два дня подряд пекли по одной маленькой лепешке.

Я ела ее! Горячую и сырую! Кричала: «Вкусно!»

Потом мы опять перешли на воду с мукой, с покрошенным в стакан луком.

Меня тошнит.

- Лук необходим для десен, — сказала мама. — Иначе потеряем все зубы!

У меня все зубы шатаются и несколько почернели.

В основном целый день мы лежим в своей нише.

Рано утром, пока не стреляют, держась ближе к домам, ходим к колодцу.

Он через один дом от нас. Живущие рядом люди ругаются, ссорятся с нами. Воды немного. Она с мусором.

Оказывается, дальше, в доме живут русская бабушка и ее муж-чеченец. Одни!

На четырехэтажный и трехподъездный дом!

Появились новые люди. Тоже муж-чеченец, жена русская и дочка.

К колодцу, рискуя жизнью, приходят жители частного сектора!

Сегодня светловолосый чеченец спросил у мамы:

- Где вода?

Ему на вид лет семнадцать, в военной форме, без оружия. Он рассказал о себе. Помогает старшим: колет дрова, носит воду, готовит еду. В их группе боевиков — его родственники. Автомат ему не дают! На шее у парня светло-зеленые четки.

Он веселый! Шутил на русском языке и на чеченском. Помог поднять из дальнего колодца (где есть на дне вода) маме и старым бабушкам ведра!

Парень отругал тех, кто хотел прогнать нас, мешал набирать воду. Пристыдил! Сказал, что вода — от Бога, она — ничья.

- Вода есть? Значит, для всех! Где живут люди? Близко или далеко? Кто они? Какой национальности? Это роли не играет! — звучало его нравоучение бездушным и наглым гражданам.

Скоро мы увидели его товарищей. Плотные молодые мужчины. Многие белокожие и светлые. С рыжинкой в волосах! Возраст от 25 до 40 лет. Они сказали жителям:

- Ставьте ведра у колодца и уходите. Мы поднимем, воду нальем. Каждому по два ведра. Потом заберете! Не рискуйте! Рядом прикрытия нет!

Колодец действительно расположен так, что подъезд ближайшего дома далеко.

Шагов семьдесят. Все стояли в подъезде. Боевики налили воду. Когда разливали — повторяли слова: «Биссми Ллахи!» (Ради Аллаха!)

Среди них есть голосистый парень! Это он «читает» азан (призыв к молитве). Чудный, высокий голос!

Мужчины рассказали:

- Когда мы пришли в ваш район, поселились в большом четырехэтажном доме. Но, осмотревшись, решили: надо держаться дальше от людей. Слишком много жителей!

Потому ушли в частный сектор. У нас есть котел, тепло. Есть подвал.

И если случится решающий бой — он будет безопасным для мирных жителей.

Наверно, по этой причине мы не видели их.

Баба Стася долго благодарила помощников, называла их «родненькими сыночками».

Мама шепнула мне:

— Вчера, когда Стася увидела парня — самого молодого и веселого, она пожелала ему смерти. Показала кулак за его спиной. Бурчала: «Не все еще подохли?!» А сегодня? Видишь, как кланяется!

Я увидела: на пальце правой руки у Стаси было надето обручальное кольцо.

То самое! Снятое с пальца Раисы. Женщины, что погибла на молитве, когда нас бомбили.

- Это похоже на правду! — ничуть не удивилась я.

Будур.

7 января 2000

Сегодня совпадают два светлых праздника!

Христианское православное Рождество и волшебная ночь перед мусульманской Уразой-Байрам.

Завтра —Ураза-Байрам. Завтра следует угощать гостей и не запирать дома.

Двери мы давно не запираем — боимся сгореть.

Стекол нет. На окнах — решетки, прогнутые внутрь. Жаль, угощать людей нечем. Лук закончился. Мука осталась самая гнилая, подмокшая, на дне мешка.

Сегодня с утра не выйти. Минометом бьют по двору.

Временами «работают» пушки танков. Танки видны на холмах.

Они и с одной и с другой стороны. Мы — посередине. Квартиры горят.

Здорово «грохнуло» во дворе. Закричали. Мама вылетела в подъезд. Четверо мужчин в военной форме с ведрами шли в сторону колодцев.

- Вы куда?! — заорала мама, — бесстрашие показывать? О женах, о матерях не думаете? Переждите в подъезде!

Обстрел усилился.

Попадания во двор стали частыми. У бабушек-соседок все чаще раздавались взвизги и крики. Мама вышла, постучала к ним в дверь, позвала к себе. Уложила соседей в нашей коридорной нише.

Мужчин из подъезда мама пригласила в комнату переждать стрельбу.

Они вошли. Удивленные. Нерешительные. «Гости» не знали, о чем говорить. Помолчали.

Затем, спросили, как у нас дела с едой?

Мама, молча, показала на пустой мешок, в котором на дне отсырела мука.

Боевики предложили:

— Через дом за подъездной дверью стоит мешок муки! Белая! Качественная! Вечером заберите себе. Лучше на санях – так легче.

Мама обрадовалась:

- Вы нас спасли! Мы голодаем. Парень, что помогал нам медикаментами и продуктами, ушел. Терпим! Положение таково: нас — двое. Ноги у дочери в осколках. Помните, в октябре ракета на рынке? Убежать, спрятаться в случае опасности она не сможет.

Я одна ходить, искать — не рискую. Одной девочке, в 14 лет, раненой, остаться никак нельзя.