Дневники

Днем просто лежал и читал “Теорию права” Петражицкого. Вечером слушал Большакова, который, говоря, подражает Щербакову⁴⁹. Хороший фильм “Пархоменко”,— сказал он между прочим. Я, ожидая его речь, сидел в ограде на земле и разговаривал с Ереминым, студентиком. Рассказ его только что читал. Говорили, что поляки поймали английское радио, 2.000 английских бомбардировщиков будто бы разрушили Берлин. Доклад невыразимо скучный, и мне стало стыдно, что я еще ожидал чего-то другого. Затем пошел к Толстому и напился. Толстой ухаживал за заместителем Коваленко, а тот хам, в белом костюме, величественно вякал. Ужасно!

 

11/VI.

Читал теорию права. Роман⁵⁰ лежит неправленый. В 4 часа дня внезапно для этих мест пошел сильнейший дождь. И сейчас небо в тучах и накрапывает. За обедом Янчевецкий⁵¹ сказал, что Бунин — плохой писатель. Янчевецкого пригласили выступить, а я так плох здесь, что меня и не приглашают. Этот митинг — почему-то в 9 часов вечера? — о Ленинграде и о письме Жданова⁵².

90

В сводке появился Харьковский участок? Мы по-прежнему ничего не знаем.

 

12/VI.

Получили на почте 6 бандеролей: Шекспир, Кант и 1001 Ночь. Правил роман: 20 страниц в день, как раз столько, сколько я писал, когда сочинял.

Читал Канта. Вчера был профессор Беленький⁵³, осматривал, выслушивал. Затем заговорил и не мог остановиться. Сказал, что коллекционер, если некоторые собирают, скажем, марки, то он коллекционирует встречи с людьми. Но говорил он преимущественно о себе,— кто знает, может быть, это лучший способ коллекционировать приятные встречи. Однако, среди быстрого потока его речи, так же трудно запоминаемого, как горный поток, я успел уловить две довольно интересных истории. Он был в Галиции, в 1916 году, служил врачом в дивизии, затем в 39 году он едет на границу. Заболел генерал. Профессора вызвали к генералу. Выслушивает, а генерал его и спрашивает: “Тов. Беленький, а вы меня не узнаете?” — “Нет” — “Вы служили врачом в Н-ской дивизии, а я там был солдатом, рассыльным”. И вторая. Было в Крыму два крупных имения — в 800 десятин, т.е. в 600 га и другое — помещики сильно враждовали. Но война 1914 года примирила их, они переженились. 1918 год, наступают красные. У Г. две яхты. Они решили спастись. Жена — красавица, дети, красивые и сильные офицеры — все погрузились на яхту. За ними гнались то белые, то красные,— с трудом проскользнули они мимо Одессы и, наконец, увидели давно ожидаемую Румынию. Приготовили паспорта, завтра выгрузятся,— а ночью пираты румынские подъехали к яхте, зарезали всех и ограбили.

Вчера ночью услышал, но не разобрал “письмо Черчилля к тов. Сталину и ответ”, а утром узнал о подписании нового договора, из которого следует, что будет второй фронт. Судя по сводке — Харьковский участок,— немцы нажимают, чтобы расквитаться с нами до того, как откроется второй фронт. Экстренный выпуск “Правды Востока”. Ночью пришел пьяный Ключарев⁵⁴, его угостили вином, и он уснул в кресле. Счастливый приехавший из Москвы Луков,— и рассказал по телефону о “Пархоменко”. Заходил В.Гусев, сказал, что запрещение Ивана Грозного А.Толстой относит за счет Немировича-Данченко⁵⁵.

91

13/VI.

Час. Сидим в задумчивости, не зная, как отправить домой Ключарева. Поет радио. Программы другие — как будто веселые.— Память такая стала, что на другой день уже не помню, что происходило вчера (пишу 14-го). Днем исправлял роман, затем — столовка, чтение Канта, которого прислали из Москвы. Вечером — Луков, золотые пуговицы⁵⁶, Богословский⁵⁷, Гусев.— “Лысо-финский фронт, Кости финского фронта”.— Так острит Богословский, ибо К.Финн, тоскуя, ходит под окнами. Луков неимоверно горд и называет Богословского “Тыловым музыкантом”. Луков о Москве сказал только, что три раза бомбили, вернее, была зенитная стрельба, и что в ЦДРИ кормят лучше, чем здесь в Совнаркомовской столовке и еще, что он видел “Диктатора”⁵⁸. За пределы столовки, зениток и кино он не выходил — да и зачем ему это? Золотые пуговицы и Богословский относятся к Лукову так почтительно, как эйзенштейновцы к Эйзенштейну. Разговора о войне не было совершенно.— Луков почему-то многозначительно просил помочь сценаристу в разработке сценария о Туле. “Вам сразу выплатят деньги”,— сказал он. А денег у нас в семье нет настолько, что жена Вирты, опасаясь, что ее деньги пропадут,— просила вернуть долг. Получил из Узгосиздата предложение прийти и подписать договор на “Проспект Ильича”. Для получения этой бумажки сколько должно было бы произойти разговоров о моем таланте, бедности, беспомощности и даже уме, с чем все реже соглашаются литераторы. И все это для того, чтобы я получил сумму, на которую базар даст 4—5 кило масла. Получение потиражных за “Пархоменко” должно быть появлением “Кремля”⁵⁹.— Пьеса “Ключи от гаража” — такое название не определяет ничего,— будет “Железный ковер”⁶⁰.

 

14/VI.