Читаем Дневники: 1897–1909 полностью

Мы собирались поехать в Оксфорд – Джорджи, Несса и я, – однако Джорджи заглянул ко мне перед завтраком и сказал, что ночью Стелле стало плохо и боль вернулась. Таким образом, их план поехать на ферму Клируотер пришлось отложить, и все пошло наперекосяк. Доктор Сетон приехал в 10:30 и сказал, что Стелле лучше. Температура 100F [?37,8С], боли нет. Он вернулся в 16:00 и сказал, что хуже не стало. Стелла съела три вишенки, от которых ей, возможно, и поплохело, – других идей нет. Боль была сильной, и теперь у Стеллы две сиделки. Днем мы пошли в Сады, катались на лодке по Серпантину и пили чай в парке. Потом мы вернулись домой и обнаружили Аделину. Доктор Сетон вернулся после ужина и сказал, что Стелле гораздо лучше и что, приступ, вероятно, удастся купировать…


6 июня, воскресенье.


У Стеллы была спокойная ночь без боли, что не может не радовать. Доктор Сетон пришел в 10:30 и остался доволен; сказал, что, по его мнению, он вовремя остановил болезнь. Мы отправили несколько телеграмм. Было ужасно жарко; от земля поднимался пар, и все было как в тумане. Аделина, Адриан и я пошли в Сады, где была жара и дымка. После обеда пришел отец, и мы посадили семена в саду за домом. Должна вырасти трава, но вопрос в том, не склюют ли все семена воробьи. Стоило нам выйти из сада, как эти ужасные мелкие существа, щебеча, слетелись и начали клевать. Сетон пришел в 20:30 и остался доволен. Говорит, он надеется – быть уверенным нельзя, но все же есть надежда, – что перитонита удалось избежать и Стелла поправится.

Я встала около двенадцати [?], увидела их на дороге и бросилась вниз в халате на босу ногу, но они всего лишь гонялись за кошками!


7 июня, понедельник.


(Духов день394 – банковский выходной395).

У Стелла была хорошая ночь, и утром ей стало лучше. Доктор Сетон пришел в 10:30 и был очень доволен. Аделина, Несса и я вышли в Сады и некоторое время гуляли. У Джорджи выходной, так как сегодня Духов день, и все остальные проводили свободное время в парках и других местах. Во второй половине дня мы хотели взять карету тети Минны и поехать к мисс Ноэль396, но в телеграмме было сказано, что она в отъезде до завтра. Вместо этого мы посетили «Lord’s»397 и посмотрели матч между Сомерсетом и Сурреем – первый день игр, но ничего особенно интересного. Вышли в шесть и возвращались домой в огромной толчее. Доктор Сетон пришел в 19:30 и был очень доволен. Говорит, что через несколько дней Стелла поправится, но ей придется уехать, а еще временно исключить вишню и шоколад.


8 июня, вторник.


У Стеллы была очень хорошая ночь, но все же с одним приступом. Доктор Сетон пришел в 10:30 и сказал, что она идет на поправку, как и должно быть. Бродбент приедет только завтра или послезавтра. Мы с Аделиной отправились на Хай-стрит, чтобы купить Нессе вечернее платье или хотя бы юбку и шелк для верха, но ничего не нашли – ни юбки, ни материала. Это должно быть изысканное вечернее платье, которое она наденет на вечеринку кузины Мии 16-го. Во второй половине дня мы отправились в «Harvey Nichols» и купили материал для платья (шелк). Затем мы сели на автобус до Ноттинг-Хилл-Гейт, потом еще на один и еще, пока, наконец, не оказались на Сент-Маркс-роуд – на краю земли, возле [тюрьмы Его/Ее величества] Уормвуд-Скрабс. Мы застали милую Фрэнсис [Ноэль] дома со своим индийским дядюшкой. Мы восхитительно провели время, общаясь и смеясь. Затем нас представили мисс Болдуин398 – изможденной, но приятной женщине, которая громко и плохо играет на пианино. Нет места, чтобы подробнее рассказать об этой замечательной парочке.


9 июня, среда.


У Стеллы была очень хорошая ночь, но все же с одним приступом. Несса уехала на урок живописи. Мы с Аделиной оставались дома примерно до полудня, так как лил дождь, а потом, когда он прекратился, вышли на улицу. Сегодня состоялся самый интересный для Джорджи [крикетный] матч «Eton Ramblers» против «Вестминстера». Мы отправились на Сауд-Одли-стрит, пройдя пешком весь путь туда и обратно, и спросили, в Лондоне тетушка Вирджиния или за границей. Потом вернулись домой и наблюдали за утками на Серпантине. После обеда мы (Аделина, отец и я) решили пойти на Винсент-сквер, но лил дождь, и мы решили, что игру отменят. Мы с Аделиной бесцельно слонялись и на полпути к Квинс-Гейт решили заглянуть к мистеру Гиббсу, но его не оказалось дома. Затем мы отправились к Рози Маррабл399 и какое-то время проговорили с этим черствым и неприятным созданием. Потом мы отправились в студию к Нессе и вместе с ней к Мильманам, потом к Воганам400 и, наконец, после всех этих странных визитов, домой. Дочитала 1-й том «Кромвеля».


10 июня, четверг.


(День помолвки Аделины Фишер и Ральфа Вогана-Уильямса401.)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное