Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея

19 июля. Среда. Утро за работой до 5-го часа. День ясный и не очень жаркий. После чая мы с Л[изой] ходили на Остров, а оттуда прошли по очень красивой дороге в Алексеевское училище – верстах в 2 от Острова, где купили меду. Училище это – высшее – расположено в двухэтажном здании, которое прежде было барским домом. Ходили мы туда и обратно 4 часа и сделали верст 16.

Наша интеллигенция – всегда была нигилистической: не знала ни веры в Бога, ни патриотизма. У нее не было ни одной из этих двух положительных сил. Теперь она и принуждена расплачиваться за атеизм и космополитизм; она оказалась дряблым, бессильным сбродом, который разлетается от разыгравшейся бури. Эти ее свойства способны разлагать и разрушать, а не создавать что-либо положительное. В 1612 г. нас спасли горячая вера и все же имевшийся запас национального чувства, хотя и тогда верхи общества не прочь были сблизиться с поляками. Теперь что нас спасет? Исполнилось 3 года войны. И какой позор к концу третьего года.

20 июля. Четверг. Ильин день. Все утро и до 5-го часа за работой. Вечером беседа с директором Ломжинской гимназии и с нашими соседями. Они передавали новость, что Верховным главнокомандующим вместо Брусилова назначается Корнилов. Итак, за 5 месяцев сменилось 4 верховных главнокомандующих180. Корнилов – это последняя надежда. Может быть, как-нибудь ему удастся возродить армию, положить конец всем этим бредням в военном деле и повернуть колесо военного счастья. Честь и слава ему и за то, что он единственный на всю Россию крикнул слово правды. Уже это одно – его большая заслуга. А в Петрограде опять какой-то съезд исполнительных рабочих и солдатских комитетов, на котором опять разные Либеры, Даны, Гоцы и прочая парша твердят о необходимости поддержать «демократический строй», т. е. иными словами развал армии. Один дурак договорился там до того, что нужно насильно притянуть буржуазию к власти181. Хорошо будет властвовать тот, кто будет властвовать насильно!

21 июля. Пятница. Все утро за работой над биографией. Доведена до 21 октября 1697 г. Выходит очень большое описание заграничного путешествия Петра. Газеты сообщают о заседаниях членов Государственной думы, на которых, в особенности депутатом Масленниковым, солдатские и рабочие советы названы их настоящим именем, т. е. сбродом неизвестно кем выбранных проходимцев, шпионов, темных невежественных людей. О том же говорило еще несколько членов, и очень горячо. Но собирается на эти заседания всего 60–70 человек. Поднимался вопрос, чтобы собралась вся Государственная дума как властный орган. Но есть ли у нее опора? По-видимому, все-таки еще неизбежно столкновение между Думой и этими Советами.

22 июля. Суббота. Исключительно хороший, заслуживающий быть отмеченным день, ясный – ни облачка, тихий, не особенно жаркий с какою-то особой прозрачностью воздуха. Вода в Волге как зеркало с ясным отражением противоположного берега. Красота. Л[иза] ездила в Рыбинск. Из газеты, ею привезенной, стало известным, что кадеты не согласились вступить в министерство. Итак, будет министерство только социалистическое. Социализм у нас еще не исчерпал себя до конца; пусть исчерпает, только чего это будет стоить? Но очевидно, что правительственная его неспособность не всем еще ясна. Работал меньше, чем обыкновенно, и как-то вяло: не успел сделать того, что хотелось.

23 июля. Воскресенье. День пасмурный, северный ветер и к вечеру дождь. У пристани во время 12-часового парохода я встретил нашего соседа лесопромышленника еврея Городинского из Рыбинска, который развернул при мне только что полученную газету, и мне бросились в глаза зловещие заглавия крупным шрифтом: «Конфликт Временного правительства с Верховным главнокомандующим», «Кризис власти»182, «Арест Гурко»183 и пр. и пр. Он прочел мне несколько выдержек. Тяжко! То, что происходит в Петрограде, – это агония социалистического правительства, совершенно бессильного и разваливающегося: подал в отставку и сам глава его Керенский. Собиралось совещание вождей партий в Зимнем дворце – точно консилиум врачей у постели больного184. Я никак не думал, все-таки, чтобы наш социализм оказался настолько слаб и беспомощен, каким он теперь явился. На войне крах, пустая казна, полная анархия, отпадение Украины и Финляндии – вот его результаты. Партии сталкиваются, борются, стремятся достигнуть своих партийных целей и стремлений, и нет такой силы, которая бы стояла над партиями и хотя бы символизировала только всю Россию в целом и общем. Подумав об этом, многие станут монархистами. То, что она может беспристрастно выситься над партиями и взирать только на государство как единое общее, – есть ценное свойство монархии. Даже президент республики – все же член той или иной партии и невольно клонит в партийную сторону.