Дневники 1913-1919

26 мая. Пятница. Утро за биографией Петра. Звонил ко мне по телефону из Университета служитель при кабинете ректора Батурин с извещением, что бумага о моем утверждении получена в Университете, и с приглашением завтра прийти на Совет без повестки. Вот как просто ведутся теперь сношения. А об увольнении я получил не одну, а три бумаги. Вечером у М. К. Любавского на собрании правой группы историко-ф[илологического] факультета по вопросу о выборах декана. Подсчитали, что Грушка может рассчитывать на 9 верных голосов против 8, и потому решили просить его отложить свой уход до осени, на что он (по телефону) согласился. Были: Лопатин, Челпанов, Розанов, Соболевский, Мальмберг, Новосадский, Готье и я. Потом много говорили о современном положении. М. К. [Любавский] еще раз и с большими подробностями передавал свой разговор с Гучковым об ожидающих нас перспективах. Это прямо какая-то мрачная, потрясающая симфония. Гибель промышленности, финансовый крах, армия в виде гигантского трупа, сепаратный мир, развал России на отдельные части, возвращение войск при демобилизации – бурное, беспорядочное, стремительное, перед которым побледнеют все ужасы великого переселения народов и т. д. и т. д. Тяжко. Сегодня утром я получил повестку на факультетское заседание завтра перед Советом.

27мая. Суббота. Утро за биографией. В первый раз после разлуки я отправился сегодня в Университет. Прежде всего в библиотеку – сдать несколько наиболее редких бывших у меня книг. Виделся там с Н. И. Рудневым, который меня поздравлял. Затем я пришел на заседание факультета, проходившее в аудитории № 11 внизу. Первый, кого я встретил, был А. Н. Савин. Когда я вошел, факультет уже в большом составе заседал и при моем входе приветствовал меня аплодисментами, на которые я отвечал глубокими поклонами. Этот прием меня очень тронул. В заседании происходили выборы Виноградова и Яковлева, и оба были избраны сверхштатными экстраординарными профессорами. Затем мы перешли в большую профессорскую на заседание Совета, которое длилось с 3 ч. почти до 9. Заседание было посвящено почти исключительно выборам; выбиралось 9 профессоров, большинство медики. Из наших Д. Н. Егоров и Яковлев. Утомительно длинно было чтение представлений медицинского факультета о многочисленных кандидатах; у них на каждое место устремляется по нескольку кандидатов. Прослушал я также спор о Д. Н. Егорове. Враги его совсем стушевались. Виппер не пришел. Петрушевский и Кизеветтер не возражали. Уже очень поздно А. Н. Филиппов выступил с представлением о Веселовском и начал читать свой подробнейший доклад. Никто не слушал, громко болтали. Стали к нему подходить, прося прямо о сокращении. Наконец, Новгородцев прямо прервал чтение и просил уже официально о его прекращении. Филиппов, скомкав заключение, кончил. Я выступил с заявлением, что поддерживаю предложение юридического факультета. Я вел полемику с Веселовским, в которой указывал недостатки его книги «Сошное письмо», и настаиваю на этих недостатках: книга лишена единства и цельности. Но не удавшаяся как целое, она представляет ценность как отдельные этюды. Я сказал еще, что у нас было разногласие с А. Н. Филипповым о способах увенчания трудов Веселовского. Но теперь уже некогда думать о докторском диспуте, а осенью неизвестно что будет, и потому я присоединяюсь к предложению факультета, принятому по инициативе «старейшины» историков русского права. Встал Кизеветтер, сказавший, что тоже присоединяется и не видит в книге недостатков, которые я указываю, а напротив, видит в книге общую мысль о том, как правительство училось у народа в деле обложения. Говорил с митинговыми замашками, без которых, очевидно, уже не может говорить. Затем была баллотировка, причем, т. к. один из медицинских кандидатов – Воробьев – провалился, то перебаллотировали вновь всех кандидатов. Домой я пришел в 10 ч. и, наскоро пообедав, отправился к Д. Н. Егорову, где были Любавский, Савин, Юра [Готье] и Грушка. Выпили три бутылки вина, в том числе одну – шампанского «Абрау». Д. Н. [Егоров] был в очень радостном настроении.

28 мая. Воскресенье. В газетах статьи об английской и французской нотах русскому правительству, в которых на нас смотрят уже как почти на отпавших от союза¹³⁶. Позор! Там же статьи о возможной железнодорожной забастовке. Это обозначает два дальнейших факта: голод и сепаратный мир. Вот приятные известия, которые приносят газеты – и так каждый день. И все еще живем, завтракаем, обедаем, шутим, острим, собираемся на заседания и т. д. Был у Н. И. Новосадского с визитом. Вернувшись, застал у нас Маргариту с мужем, который не мог сесть на Брянском вокзале на поезд, сколько ни просил (он офицер) заполнявших вагоны I и II класса солдат. Пришли также О. И. Летник и Капитолина Ивановна Помялова, и были оживленные разговоры.