Дневники 1928-1929

Пастух. В Александровке нам встретился знакомый пастух в неузнаваемом виде: в брезентовом пальто, в кожаном картузе и сапогах, — совершенно приличное существо. Мы были в крайнем удивлении, потому что этот пастух всегда раньше ходил оборванный, босиком. Между тем, ему платили очень хорошо, и он был отличный пастух и любил стадо. Я знаю, например, что он где-то украл пуд соли, сделал по непроходимому болоту соляную дорогу ^{40}и этой солью перегонял скотину на Остров, где она отлично наедалась. Летом до глубокой осени он жил со скотиной, сам как зверь. Потом получал расчет и эти большие деньги непременно в тот же самый день проигрывал в карты. Зимой он жил в разных городах. Трудно понять, как и чем он жил. Мне также это непонятно, как жизнь лося зимой в наших <1 нрзб.>болотах… Весной опять появлялся и пас. Вот почему, зная жизнь его из года в год, мы так удивились, встретив его в таком приличнейшем виде. Вот как с горечью и злобой объяснили нам это в Александровке. В этом году общество, желая добра своему отличному пастуху, вздумало постепенно в течение лета из денег за выпас обрядить его: купили сапоги, брюки, картуз, рубашки. В первый раз в жизни, может быть, он почувствовал себя человеком и очень обрадовался. Но скотину вдруг разлюбил и стал пасти очень плохо: то потеряет, то потравит поля.

Гать в Замошье

Нет, кажется, путаницы в Дубне больше, чем между Заболотским озером, Замошьем и Сковородиным. Замошье стоит на <1 нрзб.>острове. Рассказывают, когда-то поселился тут лесной сторож и размножился. Одному — ладно, а всем земли не хватало и скотину пасти негде. Нарезали земли конечно-то много, да поди, достань: ездили на лодках на новую землю, сам на лодке, а скотина плывет. Для сокращения пути изрезали пойму канавами, бороздами, и эти борозды так перепутались с протоками Дубны, что человек со стороны не скоро поймет, где борозда, где проток: все покрыто одинаковыми извилистыми островками.

Только всего несколько лет тому назад в Замошье через болото сделали дорогу: теперь хоть не насквозь, как везде, хоть не проехать по дороге, но въехать можно в Замошье на лошади. Раньше она была на острове, и крестьянин на поле ехал на лодке, а скот плыл за ним сзади. Гать сделана отлично, с мостами, с прочной насыпью, прямая на версту, как стрела: инженер делал.

Рассказов тут всяких хоть отбавляй, но всех лучше рассказывает рыбак дядя Михаил Трусов. Было это, когда о гати и не думали, а между тем началась торговля: платили за карася по миллиону. Приехал к Трусову спекулянт, просит перевезти его. В это время как раз щучий бой. Дядя Михаил поехал на бой, а спекулянта перевезти взялась девочка на другом челноке. И только выбрался дядя Михаил по своему протоку на плес, слышит, благим матом кричит его девочка на соседней протоке, и спекулянтов голос тоже слышно — басит. Что делать? Убрал острогу и скорей туда. Видит, рядом две головы, одна его девочки, другая спекулянтова, за кусты держатся и кричат, а челнок утонул. Кто местную природу знает, тому все понятно: берега Дубны хуже воды, жидкие берега, выбраться невозможно. Стал подъезжать дядя Михаил <1 нрзб.>, спекулянт рукой к борту, хватит за край, и челнок непременно хватит воды и затонет. Поднял весло над лысой макушкой, говорит: «Пока девочку не усажу, ты не шевелись, шевельнешься, получишь по лысине».

И осторожно усадил девочку. А потом спас и спекулянта. Приехали домой, стал греть девочку, а спекулянт веревочек попросил и натянул по всей избе в разные стороны веревочки и на них стал развешивать мокрые миллионы и миллиарды, красненькие, синенькие и зелененькие.

Вот, наверно, было событие, когда впервые открылась дорога и по ней погнали скот. Какой это был праздник в Замошье, какие светлые лица были у женщин, как радостно ревел скот! Много, много столетий тому назад у других людей начались шоссейные дороги, потом прошли дороги железные, на реках загудели пароходы, в воздухе поднялись аэропланы, банкиры, летая, по беспроволочному телеграфу давали сигналы и делали распоряжения в свои конторы. Так много стало всего, что способность удивляться покинула мир и радости от полетов было так мало, в кабинах так сильно укачивает! В это время цивилизация достигла замошцев, они получили гать и как ей обрадовались, как заревела скотина!

Туман (к рассказу о дупелях)

Деревенские женщины считают охотничью страсть подобной пьянству: почти все охотники никуда не годные хозяева. Я это понимаю: охота на дупелей у меня, как у алкоголика. И были бы дупеля! (и т. д.) Дупеля родятся из тьмы и росы. Ревность. У забора. Туман. Собака ушла в туман. Потерял. Свищу. Не идет, значит, на стойке. Туман не расходится. Мечусь в тумане. Не идет на свисток, значит, стоит. Вижу огромный монумент на холме (родниковое болото). (От дождей запоздалый покос. Когда солнце взошло, значки из бабьих платков, сверкание кос, толстая радуга, как сытая гусеница.) С лугов на кочкарник, с той стороны кочкарника наступает стадо. Я захватил на кочках.