Читаем Дневники 1930-1931 полностью

8 Сентября. Ездили на Океанскую в Ботанический сад к Владимиру Михайловичу Савичу, по пути встретили Бориса Александр. Симбирского и Виктора Петровича Мазуренко, с которым я учился 33 года тому назад в Риге. Вечером съехались с охотниками, которые возвращались с охоты на «дауров». Пролет дауров теперь в самом разгаре и будет продолжаться еще недели две. Он живет и встречается в сыроватых местах на горах и на убранных местах азиатских пашен.

День был исключительно прекрасный.

Адрес наш: Сихотэ-Алинь, из множества хребтов которого к нам подходит один Блогадиндзе, против ст. Океанской Богатая Грива, под гривой, и тут река Ланьчи-хэ, мы перешли Ланьчи-хэ и горой возле моря попали в Ботанический сад. Четыре интересных дерева в приморской тайге в речных долинах: акация белая, маньчжурский орех, ясень, бархат, из какого-то из них делают японцы пропеллеры, какое-то имеет коричневую древесину и все промысл, значение, а подлеском у них бывает сирень, из которой делают деревянные гвозди.

Мелкоплодник.

Кендырь, недавно открытое на Кавказе растение прядильное, из него ткань почти шелковая. Actinidia aryntal (или Кишмиш) по-местному дубильное растение.

Бадан.

Подбел — любимая медведями трава.

Громадные тополя (сажень в год подросло).

Осмунда (третич. папоротник).

Белая серпуха (медоносное, 2-е после липы).

Косые деревья на горах.

Леспедеция — олений кустарник любимый, медоносное растение, чрезвычайно крепкие прутья для живых изгородей.

Роза ругоза — красная, возможна на Фуругельме.

Роза мультифлора — белая там же.

Дикуша — рябчик, которого петлями…

Микробиот — среднее между туей и можжевельником, похожа на можжевельник, но ягоды туи.

217 высота в Владив. прогулка на день.

Мольтрек доктор глазн., энтомолог.

Ступень Макарова около Гамова, где дробится океанская волна на мелкую волну залива Гене Густав. Густав француз, историк дома Янковских: женщины в штанах, обедали с рабочими, но русскими, корейцы: Юрка — подданный. А Барсом Самсоном владел Иван Янк., который съел котлетку и умер от язвы в желуд. Батурин Анат. Дмитр. Текинская 32 кв. 14 Жихарев — история оленеводства, рукопись у Дулькейта.


На одной стороне Союза, на западе стоит страшный враг — это разумное мещанство немцев, на другой, восточной стороне иррациональное мещанство китайцев. Трудно сказать, которое сильнее и опаснее для большевика: мещанство немецкое соблазняет разумным устройством повседневной личной жизни, согласованной, впрочем, и с жизнью общественной; китайское мещанство, презирающее материальное расширение благ в своем пассивном сопротивлении насилию соблазняет своей личной свободой, которая остается и у раба в его ночных сновидениях, и у смертельно больного, когда сама боль как бы устает и на короткое мгновенье уходит. Этим формам немецкого и восточного стационарного мещанства только по внешности противоположно американское динамическое мещанство, где в абсолют взят не покой, а вечное движение. Но это, конечно, тоже одна из форм мещанства, характерного, вообще, разобщенностью между собой личностей, составляющих то или другое общество или государство.

Мы хотим всем этим формам мещанства западного, восточного и американского противопоставить коллектив, в котором внешние перегородки между личностями будут расплавлены: тысячи глаз в таком коллективе беспрепятственно глядят на негодного члена и тысячи рук выбрасывают его вон, тысячи людей восхищаются хорошим примерным человеком, воспитываются и так мало-помалу преодолевают в себе тот грех, который отцы называли «первородным».


9 Сентября. Третьего дня день ясный, вчера полуясный, сегодня густейший туман. Так здесь не по-нашему: у нас, если туман или что, думаешь: «День велик, переменится». Тут же обыкновенно гнусность не часами, а днями считается.

Вчера почти решили, что Лева 1-го Окт. едет в Москву, а я в тайгу, и там буду сидеть до тех пор, пока не будет мне всего довольно.

Олень-цветок.

Оленуха вышла из парка и привела самого сильного оленя-короля в парке, ему срезали рога, выросли другие, и эти срезали. В то же время олень, бывший когда-то ассистентом…

Начало: Ив. Ив. Долгаль разнял двух оленей в момент, когда король хотел нанести смертельный удар «ассистенту» (за сеткой парка). Через некоторое время оленуха (случайно ушедшая) привела в ловушку этих самых двух пантачей. Сильному срезали рога, ассистент же удрал, и когда окостенели, то явился в парк и сделался хозяином и убил другого.


Туман и дождь. Василий Яковлевич Бокорась рассказывал о фазанах, что стоит два раза перегнать фазана, как он больше не может лететь, и его можно поймать, что корейцы злейшие враги фазанов и заганивают их собаками. Охотятся на фазанов до 15 Дек., но разрешено в интересах экспорта до 15 Февраля. Сознательн. охотники не охотятся в это поел, время, потому что фазану плохо, бескормица, взять его тут ничего не стоит, везде следы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневники

Дневники: 1925–1930
Дневники: 1925–1930

Годы, которые охватывает третий том дневников, – самый плодотворный период жизни Вирджинии Вулф. Именно в это время она создает один из своих шедевров, «На маяк», и первый набросок романа «Волны», а также публикует «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и знаменитое эссе «Своя комната».Как автор дневников Вирджиния раскрывает все аспекты своей жизни, от бытовых и социальных мелочей до более сложной темы ее любви к Вите Сэквилл-Уэст или, в конце тома, любви Этель Смит к ней. Она делится и другими интимными размышлениями: о браке и деторождении, о смерти, о выборе одежды, о тайнах своего разума. Время от времени Вирджиния обращается к хронике, описывая, например, Всеобщую забастовку, а также делает зарисовки портретов Томаса Харди, Джорджа Мура, У.Б. Йейтса и Эдит Ситуэлл.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Дневники: 1920–1924
Дневники: 1920–1924

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное