Дневники. 1984

5 января, четверг. Читаю верстку книги. Роман в ней значительно живее, дыхание органичнее. Вчера смотрел новый фильм Сакурова «Дни затмения». Огромное впечатление, хотя и чувствуется некоторый у него кризис. Это обычно, когда человек насильно хочет обрести философию. Философия — это органика и — все. В фильме довольно много «закрытых» цитат, и тем не менее...

13 января, пятница.С электричкой в 8 17, как всегда, приехал в Обнинск. В магазин за молоком и через лес, мимо дачи Кончаловского, к себе на участок. Тепло, около 0 — 1. Печку не топил, включил все электроприборы. Сейчас, к 18 00, уже около 14 градусов. За пять с половиной часов.

Как много, оказывается, значит для человека сосредоточенность, тишина и оторванность от иного мира. Здесь, когда остаюсь один, сразу начинаю чувствовать сладостное движение мысли, будто весь погружаюсь в переливы. Почему же в обычное время так трусливо и пустовато сознание?

Дневник уже довольно давно не пишу. Старею? Ленюсь? Мало за день скапливается «стоящего»? Или живу тихой, на отшибе, жизнью, которая не дает повода к событиям?

Вышел из печати, пришел домой, наконец, «Соглядатай». Во мне крепнет уверенность, что роман получился. Может быть, получился и значительным.

В прошлую пятницу раздался звонок из Литературного музея: просят мои рукописи. Я почему-то ужасно этому обрадовался. А вдруг? Я знаю этих кротов: в их действиях и оценках инстинкт и реальная, вне нашей писательской конъюнктуры, стоимость предметов. Может быть, не так уж все у меня и проиграно?

Сегодня долго глотал присланные Г. Елиным стенограммы Пленума правления СП РСФСР. Я проездил этот пленум по загранкам. Какая пленительная себялюбивая чушь! Они все мелят, только чтобы покрасоваться, сколько несправедливости в оценках, преувеличенного самомнения, желания обратить на себя внимание. Как мало трезвых голосов! Честно говоря, в положительном смысле удивил меня Г. Горышин. «И, если мне будет позволено, я выскажусь по поводу очень сильных выступлений, заявлений и выражений, которые прозвучали здесь в отношении русского народа, нашей судьбы, журнала «Огонек». Признаться, в том месте, где я живу, такие разговоры неприняты и даже невозможны, поэтому мое выступление — это как взгляд со стороны. Мне кажутся странными претензии той или другой стороны, той или иной группы, целого клана — высказывать как бы последнее слово, выступать последней инстанцией правоты. Мне никогда не приходит в голову, что позиция Коротича или «Огонька» представляет существенную опасность для судеб или репутации русского народа... в такой постановке вопроса мне представляется некоторая чрезмерность и некоторое излишество, ибо расчленение и нагнетание внутри нас самих разжигаемого огня, по-моему, совершенно непродуктивно в наше время». Не забывая о совести и объективности, говорили А. Турков, И. Филоненко, Ю. Рытхэу.

14 января, суббота. Чуть-чуть пошел рассказ. Мне иногда кажется, что мои родные живут и умирают, чтобы снабдить меня темой и ходом всей работы.

19 января, четверг. Три последних дня шел Пленум Союза. Выбирали депутатов в Верховный совет. Как много несправедливости, суеты, переоценки собственного значения во всей этой кутерьме! Список был чуть ли не в 80 человек, и большинство не захотело даже взять себе самоотвод. Что это? Вдруг проскочит? Г.Я. Бакланов перед последним голосованием снял с выборов свою кандидтуру. Это был не только расчет. Поступок этот вызвал во мне уважение. Когда в открытом голосовании не прошел, не собрав голосов, Астафьев, я крикнул: «Надо отменить голосование!»,

А на слова Верченко: «Но это по закону», ответил: ‘«Тогда я ухожу, если таков закон».

Сегодня у меня при закрытии пленума, произошла история: говорили о «Совписе». Боже мой, сколько демагогических ухищрений! Ведь в принципе все просто: не пустить в издательство жулика.

Получены первые отзывы на «Соглядатая» — они обнадеживающие, а как лениво я начинал этот роман.

21 января, суббота. Сегодня по Ленинградскому ТВ показали «Сороковой день». Отношения к этому у меня, пожалуй, нет. Но из-за чего в свое время я беспокоился и волновался? Куда делись все эти переживания и страсти? Один час текста, где не очень даже чувствуется аргументация. Господи, а жизнь проходит.

Позвонил Ник. Арк.: «Было понятно?» Это по поводу «Сорокового дня». Как же не понятно, если половина списана с меня?

Вчера утром смотрел фильм о Визборе — интересно. Летний костюм, купленный в «Березке», мне маловат. Я сказал в этом фильме то, что мог с себя спросить. Все по чести.

Вчера вечером вместе с Баклановым, Шатровым, Искандером, Евтушенко — на выступлении в Доме кинематографистов. Были вопросы.

Дальше писать нет сил. Все у меня плохо. Сижу, слушаю шумы.

25 января, среда. С годами все больше и больше хочется писать тот вымысел, который есть правда.