Дневники

Тем временем наш батальон ополчения после 3½ месяца имеет примерно 1 винтовку на 6 человек и никакого другого оружия, кроме зажигательных бомб, и, наверное, 1 форму на 4 человека. Ко всему они не допустили, чтобы люди брали винтовки домой{397}. Винтовки все собраны в одном месте, где их все в любой момент может уничтожить бомба.

14.9.40

В первую ночь заградительного огня{398}, который тогда был наиболее интенсивным, говорят, выпустили 500 000 снарядов, т. е. при средней цене снаряда £5 – на £2 миллиона. Но это того стоит в смысле морального воздействия.

15.9.40

Сегодня утром впервые видел, как сбили самолет. Он медленно выпал из облаков, носом вперед, точь-в-точь сбитый высоко на лету бекас. Буйное ликование наблюдавших это людей то и дело прерывалось вопросом: «Вы уверены, что это немец?»

Так противоречивы все указания и столько существует типов машин, что никто не знает толком, какие наши, а какие немецкие. Мой единственный критерий: если над Лондоном увидели бомбардировщик, он, должно быть, немецкий, в то время как истребитель с большей вероятностью наш.

17.9.40

Тяжелые бомбардировки в этой местности прошлой ночью примерно до 11…… Я разговаривал в холле этого дома с двумя молодыми людьми и бывшей при них девушке. Психологическое расположение всех троих было любопытно. Они были вполне откровенно и не стыдясь того напуганны, рассказывали, как у них коленки стучали друг об дружку и т. д., и в то же время возбужденно и заинтересованно выглядывали из дверей между бомбами посмотреть, что происходит, и подобрать осколки шрапнели. Позднее в маленькой укрепленной комнате миссис С., внизу, вместе с миссис С., ее дочерью, служанкой и тремя молодыми девушками, которые тоже снимают здесь жилье. Все женщины, кроме служанки, вопили в унисон, хватались друг за друга, пряча лицо каждый раз, когда падала бомба, но в промежутках вели себя вполне весело и нормально, продолжалась оживленная беседа. Пес угрюм и явно напуган, знал, что что-то не так. Маркс тоже такой во время налетов, т. е. угрюмый и беспокойный. Но некоторые псы во время налета становятся дикими, агрессивными, иных пришлось пристрелить. Здесь утверждают, и Э[йлин] говорит то же о Гринвиче, что теперь все собаки из парка бегут домой, заслышав сирену. Вчера, когда я стригся в Сити, спросил парикмахера, продолжает ли он работу во время налетов. Он ответил утвердительно. «И даже если он кого-то бреет?» – спросил я. О да, он продолжает точно так же. А однажды бомба упадет так близко, что он подпрыгнет и отрежет клиенту пол-лица.

Позже, пока я ждал автобус, ко мне прицепился какой-то человек, я бы подумал, что-то вроде коммивояжера, с неприятным лицом. Он начал бессвязно болтать о том, что собирается выбраться вместе с женой из Лондона, у него сдают нервы, он страдает желудком и т. д., и т. д. Не знаю, насколько распространены подобные вещи.

…. Разумеется, произошел исход из Ист-Энда, и каждую ночь происходит массовая миграция в те места, где имеется достаточное количество убежищ. Распространенной становится практика брать билет за 2 шиллинга и проводить ночь в одной из глубоких станций метро, напр. Пиккадилли……. Все, с кем я говорил, согласны, что пустующие, обставленные мебелью дома Вест-Энда следует использовать для нужд бездомных, но я полагаю, богатые свиньи все еще имеют достаточно влияния, чтобы этому воспрепятствовать. На днях 50 человек из Ист-Энда во главе с несколькими советниками округа вошли в «Савой» и потребовали, чтобы их впустили в убежище. Администрации не удалось их прогнать, пока налет не закончился, а тогда они ушли добровольно. Когда видишь, как до сих пор ведут себя богатые, при том что это явно перерастает в революционную войну, сравниваешь с Санкт-Петербургом в 1916 г.

(Вечер). Почти невозможно писать в этом адском шуме. (Электрический свет только что выключился. К счастью, у меня есть свечи.) Столько улиц (свет опять включился) квартала огорожены из-за неразорвавшихся бомб, что добраться домой с Бейкер-стрит, по прямой 300 метров, – все равно что искать путь в центр лабиринта.

21.9.40

Несколько дней не мог купить новую тетрадь, чтобы продолжить этот дневник, потому что из трех или 4 канцелярских магазинов поблизости все, кроме одного, оцеплены из-за неразорвавшихся бомб. Обычная примета времени: аккуратно сметенные груды стекла, каменный мусор и осколки кремния, запах просачивающегося газа, толпы зевак, ждущих у оцепления.

Вчера в начале улицы, что поблизости, собралась небольшая толпа и среди них человек из A. R. P.[58] в черной каске. Чудовищный рев, огромное облако пыли и т. д. Человек в черной каске бегом несется к штабу A. R. P., оттуда выходит другой, в белой каске, жуя бутерброд.

Человек в черной каске: «Дорсет-сквер, сэр».

Человек в белой каске: «О’кей» (ставит галочку в блокноте).