Дневники

Когда кампания на Ближнем Востоке разрешится так или иначе и ситуация отчасти стабилизируется, я прекращу вести этот дневник. Он охватывает период между весенними кампаниями Гитлера 1940 и 1941 годов. Где-то через месяц или два начнется новая военная и политическая фаза. Первые шесть месяцев этого дневника описывают квазиреволюционный период, последовавший после катастрофы во Франции. Теперь нас всех очевидно ожидает новый период катастроф, но иного типа – менее понятных обычным людям, и нет безусловной уверенности, что он приведет к соответствующим политическим улучшениям. Оглядываясь на ранние страницы этого дневника, я вижу, как мои политические предсказания оказались ошибочными, и все же, пожалуй, революционные перемены, которых я ожидал, совершаются, хотя и замедленно. Я сделал запись, как я вижу, предполагая, что частные объявления в течение года исчезнут со стен. Они, разумеется, не исчезли, та отвратительная реклама сиропа от кашля Фамела по-прежнему наклеена повсюду, как и «Он вдвойне мужчина» в Уортингтоне и «Чья-то мама не пользуется Персилом», но их стало намного меньше, а правительственных плакатов – намного больше. Коннолли однажды сказал, что интеллектуалы обычно бывают правы насчет вектора событий, но не насчет их темпа, и это очень верно{454}.

Регистрировался в субботу с группой 38-летних и был поражен тем, как жалко они выглядят. Когда видишь такую группу людей, подобранную просто по дате рождения, в глаза бросается, насколько быстрее стареют представители рабочего класса. Это не значит, что они живут не так долго (разве что на несколько лет меньше), как средний класс, но у них невероятно долгий средний возраст, простирающийся от тридцати до шестидесяти.

14.4.41

Новости сегодня чудовищные. Немцы у границы Египта, и британские силы в Тобруке, по-видимому, вот-вот будут отрезаны, хотя из Каира это отрицают{455}. Мнения разделились относительно того, действительно ли у немцев имеются в Ливии превосходящие силы, или же они располагают лишь сравнительно небольшой армией, в то время как у нас нет практически ничего, большая часть людей и боевых машин была переброшена на другие фронты, как только мы взяли Бенгази. По моему мнению, последнее более правдоподобно и также есть вероятность, что мы послали в Грецию только европейские войска, а в Египте оставили по большей части индийцев и негров. Д., опираясь на свое знание Южной Африки, полагает, что после взятия Бенгази армия была перемещена не столько для использования в Греции, сколько для завершения Абиссинской кампании и что мотив этого решения был политический – предоставить южноафриканцам, которые относятся к нам более или менее враждебно, победу, чтобы они пребывали в хорошем настроении. Если нам удастся удержать Египет, вся эта затея окупится, Красное море очистится и откроется путь для американских кораблей. Но необходимое дополнение к этому – французские порты в Западной Африке, которые мы могли захватить год назад практически без борьбы.

Пакт о ненападении между Россией и Японией, его опубликованные условия до крайности расплывчаты. Но, очевидно, должен быть секретный пункт, по которому Россия соглашается оставить Китай, несомненно постепенно и не признавая происходящее, как было в Испании. Иначе трудно понять, каков смысл этого пакта.

Из Греции никаких реальных новостей. Одна глупая история о том, как бронированный автомобиль британского патруля застал врасплох группу немцев, повторяется уже третий день подряд.

15.4.41

Прошлым вечером пошел в паб послушать 9-часовые новости и, опоздав на несколько минут, спросил хозяйку, какие были новости. «О, мы никогда их не включаем. Никто их не слушает, понимаете. А в том зале играло пианино, и они не хотели останавливаться ради новостей». Это в тот момент, когда Суэцкий канал в смертельной опасности. Ср. худший момент Дюнкерской кампании, когда официантка не собиралась включать новости, пока я ее не попросил…{456} Ср. также момент в 1936-м, когда немцы заняли Рейнскую область. Я был тогда в Барсли. Я вошел в паб сразу после того, как пришли эти известия, и сказал в воздух: «Немецкая армия перешла через Рейн». С видом человека, смутно что-то припоминающего, кто-то пробормотал: “Parley-voo”{457}. Вот и весь ответ… И так в любой критический момент начиная с 1931-го и далее. Каждый раз чувствуешь, будто бьешься о непроницаемую стену глупости. Но конечно, временами глупость могла сослужить хорошую службу. Любая европейская нация, оказавшись на нашем месте, давно бы уже взмолилась о мире.

17.4.41