Дневники

Говорят, Молотов не только в Лондоне, но уже и подписал новый англо-русский договор{521}. Это, однако, исходит от Варбурга, который попеременно бывает то сверхоптимистичен, то сверхпессимистичен – в любом случае, всегда верит в неизбежность огромных драматических перемен. Если это правда, это очень вовремя для наполнения моих обзоров [Би-би-си]. Становится все труднее отыскивать, о чем говорить в них, когда нигде, кроме русского фронта, ничего не происходит, а новости оттуда, из русских или из немецких источников, становятся все более недостоверными. Хотелось бы мне выделить свободную неделю – переслушать русские и немецкие передачи за прошлый год и суммировать их многочисленные заявления. Думаю, выйдет, что немцы уже убили 10 миллионов человек, а русские продвинулись уже далеко в Атлантический океан.

27.5.42

Вырезки из «Д. экспресс» от 26.5.42:

КАИР, понедельник. Генерал Окинлек, возмущенный волокитой, которая сковывала военные действия на Ближнем Востоке, разослал «всем офицерам и штабам этого фронта» следующее письмо:

«Отрывок из письма, написанного Веллингтоном из Испании около 1810 года военному министру лорду Брэдфорду:

“Милорд, если бы я попытался отвечать на массу бесполезной переписки, которой я завален, я не мог бы заниматься никакими серьезными делами в этой кампании.

До тех пор пока я обладаю независимым положением, я буду следить за тем, чтобы ни один офицер под моим командованием не был отвлечен необходимостью отвечать на бесполезное и бессмысленное бумагомарание в министерстве вашей милости от своего первостепенного долга – обучать рядовых под своей командой”».

К этому генерал Окинлек{522} добавляет: «Я знаю, что этот упрек никак не касается вас, но прошу вас проследить, чтобы он так и оставался неприменимым ни к вам, ни к кому-либо работающему у вас».

Это напечатано в газетах и даже передавалось по радио, но, в конце концов, реальный факт – никто сейчас не разговаривает и не может разговаривать подобным образом с военным министерством.

Новые слухи о Молотове в Лондоне. Также загадочные высказывания в газетах, намекающие, что это может быть правдой (без упоминания имен, разумеется).

30.5.42

Почти каждый день в окрестностях Аппер Риджент-стрит можно видеть крошечного пожилого очень желтого японца с лицом страдающей мартышки, он идет медленно, а подле него – огромный полисмен. Иногда они ведут какой-то серьезный разговор. Думаю, он из посольства, но не знаю, для чего полисмен сопровождает его: чтобы помешать японцу совершить какие-то подрывные действия или же чтобы уберечь его от ярости толпы.

Слух о Молотове вроде бы повыветрился. Варбург, принявший историю про Молотова без вопросов, теперь позабыл о ней и рассказывает секретную историю о том, как Гарвина{523} уволили из «Обсервер», потому что он отказался критиковать Черчилля. Асторы, мол, твердо намерены избавиться от Черчилля, потому что он прорусский, и изменения в «Обсервер» – часть этого маневра. «Обсервер» возглавит нападение на Черчилля и в то же время использует талантливых молодых журналистов, склонных придавать войне революционный смысл, вынудит их применить свои силы к этой ерунде, а потом избавится и от них. Во всем этом есть внутренняя логика. С другой стороны, мне трудно поверить, чтобы Дэвид Астор{524}, ведущий себя как слон в ловушке, сознательно принимает участие в подобных вещах[63]. Забавно следить за тем, как не только пресса Бивербрука, которая теперь plus royaliste que le roi[64] в отношении России, но и еженедельник T. U.{525} «Лейборз нозерн войс» (Labour’s Northern Voice) внезапно открывает Гарвина как известного антифашиста, уволенного за радикальные взгляды. Почти каждый человек поражает меня ныне краткосрочностью своей памяти. Десмонд Хокинс{526} не так давно рассказывал мне, как он купил жареную рыбу, завернутую в страницу газеты 1940 года. На одной стороне была статья, доказывавшая слабость Красной армии, на другой – рассказ об отважном моряке и известном друге Англии адмирале Дарлане{527}.

В дневник вклеено стихотворение Никласа Мура{528} «Этот ужасный человек» (That Monstrous Man) (см. CW, XIII, p. 341). Далее следует комментарий Оруэлла:

Ср. письмо Александра Комфорта в последнем «Горизонте»{529}.

4.6.42

Очень жаркая погода. Поражен нормальностью всего: отсутствием спешки, небольшим количеством мундиров, общим невоинственным видом толп, которые медленно движутся по улицам, толкая коляски, или бродят в скверах, любуясь боярышником. Однако заметно, что стало намного меньше автомобилей. Там и сям машина с газовым баллоном сзади, внешне слегка похожая на старомодную тележку молочника.

Очевидно, контрабандного бензина все же не хватает.

6.6.42

Все еще упорные слухи о Молотове. Он, дескать, был здесь на переговорах по соглашению и теперь уехал восвояси. Однако ни намека на это в газетах.