Дневники Энди Уорхола

Мы сидели в седьмом ряду. В амфитеатре студии «Юниверсал». Над нами пролетел самолет, на нем горели огненные слова: «Добро пожаловать на мое шоу». Лучи лазеров на сцене. Она появилась из большого экрана, сошла вниз по роскошной лестнице. У нее очень славный брат. Я хочу напечатать его фотографию в Interview. Она сказала мне, что придумала, как поставить шоу, после фотографии в Interview, на которой парни несли ее вниз по ступеням. Дайана не сказала, что ей понравилась номер с ней на обложке, и я понимаю, что причина одна: она выглядела там слишком темнокожей. В конце представления она спела одну из песен из мюзикла «Виз» и даже извинилась перед публикой, что темп музыки слишком медленный, она так и сказала: «Простите меня, зрители», хотя могла бы ничего этого и не говорить, и никто ничего бы не понял.

После выступления, уже за кулисами, Дайана вдруг заплакала. Она хотела провести еще одну репетицию на следующий день. И тут Берри Горди[603] с Дайаной начали препираться: он ей сказал, что не собирается тратить деньги на очередную репетицию. Дайана хотела, чтобы Сью поддержала ее, однако Сью лишь сказала, что это не та область, в которой она компетентна, а потом, повернувшись ко мне, сказала: «Давай-ка свалим отсюда».

Пятница, 22 сентября 1978 года – Лос-Анджелес

Снова поехали к Фьоруччи. На этот раз открытие состоялось. На улице было три тысячи молодых людей, одетых во всевозможные панковские прикиды, однако это были чистенькие и аккуратненькие панки из Лос-Анджелеса. Нас проталкивали сквозь толпу, все было точь-в-точь, как на входе в «Студию 54», когда там какое-нибудь особое событие. Я встал за прилавок, на котором лежало триста экземпляров Interview, и на всех поставил свой автограф. Звезда «Корней», Левар Бартон[604], попросил у меня автограф. Он был весь в поту после танца. Они все здесь превратили в дискотеку.

Суббота, 23 сентября 1978 года – Лос-Анджелес

Венди Старк заехала за нами, и мы отправились в Венис. В галерею «Эйс», где открыли выставку моих работ под названием «Торс». Чудесный солнечный день, 38 по Цельсию, сухо. Выставка выглядела прекрасно – члены, влагалища и анальные отверстия. У них там лежала тысяча экземпляров Interview, приготовленных на раздачу.

Я дал два интервью: одно для журнала «Конносер» и другое для «Сосайэти Вест». Венди мне ассистировала, а Фред чудил: приврал всем, что бритая вагина на картине – это якобы вагина Венди.

Потом мы отправились в дом Полли Берген в Холмби-Хиллс. Дом у Полли очень современный, прекрасная отделка, и он отлично обставлен. Повсюду лежали номера архитектурного журнала «Аркитекчерал дайджест». Гардеробная похожа на универмаг: полки всяких блузок, юбок, платьев, халатов, а еще у нее есть телескоп, чтобы смотреть на звезды, однако она пользуется им для того, чтобы смотреть на дома кинозвезд, и мы разглядывали дом Дэнни Томаса, который находится на другой стороне каньона, однако ничего такого там не происходило – разве что росло несколько кустов герани. Вернулись в нашу берлогу (заказали чай в номер 3 доллара, с чаевыми; завтрак 2 доллара). Венди позвонила Стэну Дрэготи, чтобы пригласить его на открытие выставки, а он, как оказалось, невероятно расстроен тем, что Шерил Тигс сбежала в Африку с Питером Бирдом. Потом было пора отправляться к Джулии Скорсезе, и она сказала Фреду по телефону, чтобы ни у кого, кто с нами приедет, не было с собой никаких наркотиков, потому что она пытается выкарабкаться «из всего этого».

Когда же мы приехали к Джулии, там все сидели и палили косяки. Тони и Берри Перкинс, Фируз Захеди и его невеста, много молодых писателей и композиторов. Тони спросил нас, как теперь поживает Крис Макос, и сказал, что Крис пробивной, но что при этом такой очаровательный, так что в конце концов приходится соглашаться на все его условия. Он спросил меня, нравится ли мне «Л’Эрмитаж», на что я ответил, что в такое приятное тихое место стоит приехать, если у тебя завелась интрижка, на что он спросил: «А две интрижки туда можно привезти?»

Даг Кристмас рассказал нам, что однажды Ронни Левину было поручено заговаривать зубы секретарше галереи, в то время как он зашел внутрь, вынул один из моих рисунков из рамы, скатал в рулон и вынес наружу. Потом у него хватило наглости попытаться продать этот же рисунок той же галерее, и они тут же подали на него в суд, а в полиции им сказали, что у него уже тьма-тьмущая приводов.

Во время этой поездки наряд Фреда состоял из новых рубашек, которые он привез из Лондона, – они очень длинные, так что выглядят, как эти блузы у индусов, их называют «курта». И Сью Менгерс сказала Фреду: «В Нью-Йорке твои волосы гладко зачесаны назад, ты носишь красивые костюмы и отличные галстуки, а здесь, в Лос-Анджелесе, рубашка у тебя вылезает из брюк, пиджака вообще нет, галстука тоже – а-а, знаю-знаю, ты, наверное, сказал себе: “Для этих евреев из Голливуда и так сойдет!”, да?»