Дневники Энди Уорхола

Накануне смотрел прекрасную передачу на каком-то канале, что-то вроде канала «Джей». Там у них [смеется] кто-то, никому не известный, брал интервью у еще троих людей, тоже никому не известных. Одна из них сказала, что она – приятельница Милтона Берла и танцевала в кордебалете во всех фильмах, которые только можно себе представить. А потом еще одна, она тоже танцевала в кордебалете, сказала: «Я выступала в Красном зале в Нижнем клубе и на Синем углу в аптауне», что-то в таком духе. Это было так печально. Потом она сказала: «Покажите фотографию, покажите-покажите, ведь именно ее используют в промо, когда меня пригласят на работу». И еще была какая-то чернокожая женщина, которая начала петь, но при этом все время фальшивила – ох, до чего же грустно.

Потом я наконец увидел видео с Дебби Харри, которое сняли в Лос-Анджелесе, она стояла около бассейна отеля «Беверли-Хиллз», но на ней не было того камуфляжного платья, которое мы для нее заказали у Стивена Спрауза. Видимо, режиссер был против, а было бы так здорово! Да, вот если бы я все же пошел делать подтяжку и всякое такое, я бы постарался потом выглядеть как Дебби. Ее песня прорастает в тебе, пока ее слушаешь, – это «Французские поцелуи». У меня в доме случилась протечка, вода попала в один из шкафов, а там были платья, которые я купил на аукционе, когда распродавали вещи Джоан Кроуфорд в 1977 году, и оказалось, что на одном из ярлыков написано «Нолан Миллер»! Ты можешь поверить? Это же дизайнер, который работал для «Династии»! А сейчас я вдруг вспомнил, что во время аукциона я сказал: «Да кто вообще о нем слышал? Его никто и не знает». А вот теперь я бы ему написал, что готов уступить ему это платье за, скажем, четыре тысячи долларов. Мы узнаем, за сколько он сам продает платья Джоан Коллинз, и тогда можно будет назвать примерно такую же сумму. На других платьях ярлыков нет, но выглядят они примерно так же, поэтому я уверен, что и их тоже сделал Нолан.

Понедельник, 29 декабря 1986 года

Бенджамин забрал меня из дома, и мы отправились на Вест-Сайд к доктору Ли. Я попросил ее отменить некоторые витамины из тех, что она мне назначила, но она дала мне шесть новых таблеток, и я не понимаю, отменила ли она хотя бы что-то. Может быть, все эти витамины, которые я теперь принимаю, и вызывают у меня столько проблем со сном. Сейчас, в рождественские праздники, я наконец две ночи спал, а однажды даже проспал до 10.45 утра. И в эти дни я ощущал, что отдохнул за ночь. Обычно же, когда я просыпаюсь по утрам, чувствую, как у меня все ноет. Еще у меня теперь настоящая зависимость от валиума. Я принимаю четверть таблетки на ночь, но когда я всерьез решил от него отказаться и больше месяца вообще не принимал, у меня началось головокружение, а это симптом ломки. В общем, я стал его снова принимать.

Среда, 31 декабря 1986 года

Пошел один к Бернсону, меня там чуть-чуть полечили, потом направился в даунтаун (телефон 2 доллара, газеты 2 доллара). Пейдж расстроена, что никто из красивых молодых людей не придет на нашу новогоднюю вечеринку, и ведь у нее всегда есть отговорка, что нам нужно найти кого-нибудь для Тамы, хотя на самом деле она сама хочет с кем-нибудь познакомиться. Я вообще не понимаю, почему Пейдж заставляет нас устраивать все это для Тамы: «Мы должны во что бы то ни стало найти для Тамы бойфренда». Почему? Да всем в Нью-Йорке нужен бойфренд! Всем людям на свете нужен бойфренд. Как бы то ни было, Стивен Спрауз собирался прийти. Бедняга Стивен, они теперь, по-моему, следят за ним, вот он и напуган.

Работал до 19.45. Приехали молодые люди из балета, я их фотографировал. Вот ведь странно: рассмотрев их с близкого расстояния, понимаешь, что у Хизер Уотт тело как бы деформировано, а ведь она первая балерина в Нью-Йорке. И нос у нее слишком большой, причем не исключено, что его уже однажды подправляли, он был, наверное, еще больше, а вот глаза действительно очень красивые. Глаза невероятной красавицы, с темной обводкой вокруг голубого. Стивен Гринберг устроил новогоднюю вечеринку в «Ривер Кафе» в Бруклине. Там полагалось быть в смокинге и так далее, а я явился со своим паршивым шарфом на шее. Мы ушли без пяти двенадцать, ехали через Бруклинский мост, и это был самый лучший момент вечера, когда Пейдж сказала Хэролду, шоферу, сигналить как можно громче, а сама оглушительно свистела, причем этот звук рождается у нее где-то в горле, и когда мы переехали на другую сторону, уже вовсю сверкали фейерверки. Потом на другой машине приехала Тама и сказала, что Стивен и Элизабет Рэй только что ужасно поссорились, а позже я спросил Стивена: «Ну что, а ты уже поссорился с Элизабет?», и он сказал [смеется]: «Нет-нет, не доводилось, пока что нет».