Дневники Энди Уорхола

Да, вот что я забыл поведать моему Дневнику: кто-то рассказал нам, что Джек Хейли якобы голубой! О, хотел бы я вспомнить, кто же это был, кто нам про это сказал! А я считал мужа Лайзы настоящим мужчиной. Он вовсе не похож на голубого, поэтому я ошеломлен. Не думаю даже, что это правда. В самом деле, вовсе не думаю.

В общем, я был так расстроен из-за того, что Джед расстроился, что решил: надо побаловать себя джанк-фудом. Дал Ронни денег и послал его в «Макдоналдс», чтобы он купил чай для себя, Криса Макоса и Бобби Хьюстона (10 долларов). Мы сидели на диване у окна в комнате для переговоров и за чаем, под шум ливня за окном, разговаривали о фильме, для которого Бобби Хьюстон пишет сценарий на тему, которую я ему дал: о молодых людях, которые кончают жизнь самоубийством. Пришел Руперт, помог мне работать. Позвонил Барри Ландау. Я звонил Джеду, но он швырял трубку. Потом мы все ушли из офиса, а на улице было волшебно: дождь такой сильный, что уже через два шага ты насквозь мокрый. До чего же прекрасно!

Позже, на вечеринке в «Студии 54» в честь Дайан де Бово, имя Дайан было высвечено лампами. А я подошел к Джею Джонсону и Тому Кашину и разорался на них, что они не сказали Джеду всего того, что я просил их ему сказать, чтобы он пришел в себя. В общем, я орал и было мне ничуть не весело. Там были Крис Макос и Бобби Хьюстон, а Роберт Хейз при виде Кристофера тут же ушел, сказав, что не хочет с ним сталкиваться. Они хоть и живут вместе, но без конца ссорятся. Кристофер сказал, что у него уже целых три дня не было секса, поэтому он начал, смеясь, цепляться за одежду Бобби Хьюстона, пытаясь ее порвать. Я не взял фотоаппарат, да и настроение было паршивое. Потом я отправился домой, вывел собак погулять, а они даже не хотели справить нужду.

Вторник, 8 ноября 1977 года

Пришел Ричард Вайсман, он только что вернулся с боксерского матча, где выступал Кен Нортон[403]. Он был раздражен, а когда увидел, какие я делаю картины в новом стиле, то и вообще расстроился: ему не понравилось, что я написал много портретов Крисси Эверт в малом, а не в большом формате, – но потом он, правда, увидел, что девице из «Ньюсуика», которая брала у меня интервью, они очень понравились, и принялся позже названивать мне, весь день звонил, чтобы извиниться.

Позже, на вечеринке у Ричарда в честь Витаса Герулайтиса, появилась Маргарет Трюдо со своими двумя подругами из Канады. Одна из них только что развелась, у нее трое детей, она была толстая, крупная, выглядела куда старше Маргарет из-за своих жиров, и вот она решила начать заигрывать со мной: подошла поближе ко мне, подбоченилась, положив руки на бедра, и начала такое накручивать, ну чтобы уж парень наверняка клюнул! Никто никогда не говорил мне ничего похожего, и все прямо то, что надо, что-то вроде: «Ну вы вообще! Вы такой! Да я ничего подобного не ожидала!» Я сказал ей, что Маргарет стоило бы походатайствовать перед своим мужем, чтобы он пристроил ее в политику, и ей это страшно понравилось – она именно такого о себе мнения. На ней был очень красивый палантин, такого глубокого, темно-фиолетового цвета – «баклажанный», правильно? На показах мод всегда так говорят, а я все никак не мог понять, что это за цвет такой. Там была Лейси Ньюхаус[404] с Франсуа де Менилом, и она сказала, что только что познакомилась с Ковбоем Номер Один, самым главным в мире, и что она возьмет у него интервью для Interview. Был еще Фрэнк Гиффорд[405] с какой-то дамой, наверное, это его любовница, а может, и жена – на ней столько косметики, много белил, а глаза сильно подведены, но все это очень красиво. Ему понравился его портрет. Был там и владелец «Джайэнтс».

Среда, 9 ноября 1977 года