Дневники Энди Уорхола

Полетт звонила несколько раз: предупредить, чтобы я не опаздывал. Я отвез домой Кэтрин и Фреда (5 долларов), а потом, в четверть девятого, забрал Полетт у «Ритц Тауэрс» (такси 1,50 доллара). Я спросил ее, где же новый наряд от Хальстона, который она купила, и она сказала: «Я его вернула, я в нем выглядела толстой». На ней было платье, которое ей очень идет, от Сен-Лорана, и ожерелье с рубином, а это почти миллион долларов – это я точно знаю, потому что видел похожий камень, и он был не настолько хорош, а стоил миллион. Уже около «Уолдорф Тауэрс» шофер подъехал к зданию не как обычно, а с другой стороны – из-за антииранской демонстрации. Какой-то тип спросил нас, что я думаю про пытки в Иране, и Полетт сказала: «Слушайте, меня прямо вот тут, в Нью-Йорке, пытает Валериан Рибар!» Он никак не закончит отделку ее квартиры, и она жаловалась, что это продолжается уже целый год. На приеме были дама из семейства Дюпонов и Пол Дженкинс, они только что прилетели на «Конкорде». Там же была и «Сюзи», ее квартиру тоже, оказывается, отделывал Валериан Рибар, и она сказала, чтобы Полетт ничего не принимала близко к сердцу, потому что он вовсе не собирается насолить именно ей: например, квартиру самой «Сюзи» он так еще и не закончил, хотя прошло два с половиной года. Я сказал «Сюзи», что ее колонка за этот день мне страшно понравилась, потому что в ней столько компромата – и про Мика с Бьянкой, и как Мик оставил Джерри Холл, и про Лайзу, Барышникова и Скорсезе. На приеме были Ховейда и Захеди, также Барбара Уолтерс с Руном Арледжем[429]. Я был очень рад, что познакомился с Руном, мы говорили с ним про Арта Бухвальда. Мэр Коч пришел с Бесс Майерсон[430], она в самом деле очень высокая и красивая, а он примерно того же роста. Губернатор Кери прошел мимо меня, я с ним поздоровался, притом не один раз, но он ничего не ответил, он был с мадам Форд. На приеме была Беверли Силлс, она тоже высокая. Этот прием был устроен для «деятелей искусства», ведь завтра шахиня открывает иранскую выставку в Азиатском центре. Ширли Маклейн поздоровалась со мной несколько раз. Еще были Молли Парнис[431] и Ежи Косински[432].

Потом начались речи. Первым говорил Захеди, потом – шахиня, она же императрица. Потом Коч, потом Кери, потом Киссинджер – этот последний говорил почти сорок пять минут, настолько он многоречив. Для дам привезли самолетом фиалки, черная икра называлась «Жемчужины Каспийского моря», и Полетт съела ее почти целый фунт. Икра была белесая и не слишком соленая. Скрипач из оркестра Лестера Ланина попросил Полетт дать ему автограф. Полетт захотела оттуда уехать, ну мы и уехали, и она сказала, что очень холодно и поэтому, хотя ей и было не по пути, она подвезет меня ко мне домой. А раз так, то сразу ясно, что действительно похолодало – если уж даже Полетт начинает проявлять внимание и заботу.

Четверг, 12 января 1978 года

Интервьюировал Люси Арназ в «Кво вадис», и ничего действительно сногсшибательного от нее не узнал. Она очень рослая, диету не соблюдает, пухловата, носит джинсы, поэтому выглядит полнее, чем могла бы, однако у нее красивое лицо. Мы заговорили в какой-то момент о Джиме Бэйли, актере-травести[433], и о Берте Рейнолдсе. Она встречалась с обоими. Сказала, что Берт был милым и преданным. Такие девушки, как она, воспитаны в строгости, они считают, что ни в коем случае нельзя прослыть «давалкой».

Поехал в аптаун (6 долларов), чтобы без десяти восемь забрать Кэтрин, и потом мы с ней прошли пешком до клуба «Копа»[434] – на премьеру шоу Бетт Мидлер[435], на которую Мика Эртегюн прислала билеты. Там был Рон Галелла с собственной киногруппой – про него кто-то что-то снимал для телевидения. В «Копа» крутятся все те же самые личности мафиозного вида, что и в прошлом году, когда мы устраивали здесь нашу вечеринку. У входа стоял Ричард Терли, он спросил, нельзя ли ему пройти внутрь вместе с нами, я не знал, что ему ответить, и сказал, что он может поступать, как ему заблагорассудится, но только тут кругом одни мафиози, и ему не удастся просто так пройти внутрь, – и у него в самом деле ничего не получилось. Там была Чесси Рэйнер[436], а еще пришли вместе Питер Тьюфо[437] с Ли Радзивилл, хотя она сидела за другим столом, но я об этом еще расскажу. Мне с моего места ничего не было видно, лишь верхние два дюйма головы Бетт, когда она наконец появилась на сцене. А Кэтрин сидела лицом к Питеру Тьюфо, рядом со мной, и вот довольно скоро я почувствовал, как его нога стала тереться о мою: он, по-видимому, решил, что это нога Кэтрин. Они флиртовали напропалую, и он ей даже сказал: «Отчего бы вам не потанцевать на столе?» и этим очень меня удивил: ведь обычно он такой кислый. А тут кричал, например [смеется]: «Эй, цветные нотки!» – это чернокожим девушкам, которые пели на сцене.