Дневники Енота. Том 1. Туда, где овации

Женя: Вот. Вот вся твоя сущность: что ты делать должен? Сына воспитывать должен, жену любить, пить бросить. Вот что ты должен!

Роман: Не тебе, буржуйская морда, меня учить.

Настя: Успокойтесь вы оба. Посмотрите на себя! В кого вы превращаетесь? Два родных брата, а ведете себя как последние шакалы.

Мальчик Сашка: Мам, ну мам, не плачь. Хочешь, я никуда не поеду? Дядя Женя вернется к себе, а папа перестанет пить.

Настя: Очень хочу.

Мальчик Сашка: Скажи, ты любишь папу?

Настя: Люблю. Он для меня и царь и бог.

Мальчик Сашка: А дядя Женя для тебя кто?

Настя: А дядя Женя… Дядя Женя – просто друг. Ни больше, ни меньше.

Мальчик Сашка: Знаешь, мам, я никогда не позволю обижать тебя, ни другу, ни богу.

С утра в комнату Жени влетает огромный булыжник, тот в испуге просыпается. На булыжнике надпись: «Проваливай, следующий будет в голову».

В комнате Романа и Насти. Роман просыпается от резкой боли в ноге. 

Роман: Блядь! Сука!!! За что?!!

Мальчик Сашка: Богом быть трудно, соответствуй.

4.06.2012

***

Эту историю примирения, я писала после недолгого перерыва. Если есть надежда, то судьба может дать второй шанс.

Двойня

Действие первое

Нора окутана густым туманом. Сегодня опять не взошло солнце. Уже пошли третьи сутки, как мы застряли в этой дыре. Пропитание закончилось вчера. С утра нашёл зачерствелые горбушки, больше ничего. Сколько мы будем здесь, неизвестно.

(Запись от 4 июня 2001 года)

– Не прикидывайся дураком. Ты же знаешь, что я имею в виду?! Не уходи от ответа.

– Не переводи свечи, их осталось не так много.

– Паш, сколько нам осталось?

– Не знаю. (уходит)

Ночь. На столе догорающие свечи. За столом Паша, ему 40 лет. Худой, в рваной одежде. Заходит женщина 37-40 лет и молодой парень лет 20.

Паша: Нашли что-нибудь?

Катя: Нет. Не нашли. Рома нашёл только рваный башмак и больше ничего.

Паша: Печально.

Катя: Ничего, у нас осталось немного хлеба.

Паша: Не осталось, я съел их.

Рома: То есть, пока мы шлялись по этому богом забытому болоту, ты набивал брюхо нашим хлебом?

Паша: Во-первых, было бы чем набивать, а, во-вторых, этот хлеб мы нашли здесь, и он уже был чёрствым, как башмак. А, в-третьих, не упоминай Бога своим поганым языком.

Рома: Зато теперь нам нечего есть. От слова “совсем”. И не тебе следить за моим языком.

Катя: Всё. Хватит. Не хватало, чтобы мы ещё переругались здесь. Самое время. Нам нужно думать, как выбираться отсюда.

Паша: Катюха права, нужно думать о более приятных вещах.

Рома: Ну, тебе-то проще о них думать на полный желудок.

Катя: Я сказала: “Хватит!”

Паша: Итак, что мы имеем? Вот карта, которую я стащил у надзирателя. Мы примерно сейчас здесь.

Рома: Ну и жопа.

Паша: А ты что хотел? Короче, нужно дойти досюда, а потом мы окажемся за воротами этого ада. Мы будем свободными, друзья мои. Мы будем свободными!

Рома: Твои слова б да Богу в уши.

Паша: Не упоминай его. Ещё раз про него скажешь, я тебе врежу. Ты понял?

Катя: Мальчики!

Паша: Ладно, забыли. Надо выбираться. Рома, ты что делаешь?

Рома: А ты не видишь? Я отдыхаю. Пока ты тут суетишься, я немного вздремну с твоего позволения.

Паша: Ты с ума сошёл? Нам думать надо.

Рома: Вот ты и думай.

Катя: Оставь его.

Паша уходит.

Катя: Зачем ты так с ним? Он же старается.

Рома: Старается, кто же спорит? Но вспомни, дорогая моя, по чьей вине мы оказались в богом забытом месте без еды и средств на выживание? Кто подтолкнул нас с тобой выбраться из клетки и очутиться здесь? Свобода? Он заражён идеей быть свободным. Но кто сейчас, в данную секунду из нас троих свободен? И кто знает, что произойдёт, если нас, не дай бог, обнаружат?

Катя: Паша прав, ты слишком много стал употреблять слово «бог» в своей речи. Это не к добру.

Рома: Тебя это смущает?

Катя: Нет. Я переживаю за тебя. В таком месте богохульствовать – это значит накликать беду.

Рома: Всё будет хорошо. (Пауза). Есть хочу. А этот гад съел последние крошки. Как ты думаешь отсюда выбираться?

Катя: Я думаю, что нам следует прислушаться к Паше. Его идея с прыжком во времени не такая и плохая.

Рома: Это самоубийство. А второй раз я умирать не намерен.

Катя: И что ты предлагаешь?