Дневники импрессионистов

30 апреля 1883 г. в возрасте 50 лет скончался Мане, унесенный страшным недугом, который уже три года подтачивал его, и наследники художника поручили нам с Жоржем Пти распродать мастерскую. Распродажа состоялась 4–5 февраля 1884 г. Наши недруги предрекали нам такую полную неудачу, что Пти даже не явился на выставку и аукцион, боясь повредить делу своим присутствием. Друзья Мане — и те были встревожены. Однако результаты, при всей их скромности, превзошли наши ожидания. Вот несколько весьма показательных цифр, дающих представление о ценах на основные картины. «Балкон» был куплен Кайботтом за 3000 фр., «Урок музыки» — Руаром за 4400, «Портрет Фора» — мною за 3500, «У папаши Латюиль» — Дюре за 3500, «Бар в Фоли-Бержер» — любителем г-ном Шабрие за 5850, «Скетинг-ринг» — им же за 1670, «Служанка в пивной» — мною за 2500, «Нана» — доктором Робеном за 3000.

«Олимпия» была снята с продажи, после того как я довел цену до 10 000 фр., поскольку других покупателей на нее не нашлось; то же произошло с таким великим творением, как «Аржантей», при последней цене в 12 000 фр., и с «Бельем», при последней цене в 8000 фр. «Расстрел Максимилиана» был также снят с продажи при смехотворной оценке в 175 фр. Та же участь постигла «Поругание Христа воинами» и «Старого музыканта» — на них покупателей не нашлось.

Выручка от распродажи, на которой было выставлено 159 картин, пастелей и рисунков, составила 116 637 фр. Сколько бы дала подобная распродажа сегодня!

Эта распродажа отлично характеризует как настроение тогдашней публики, так и бесчисленные трудности, какие мне приходилось преодолевать. Не знаю, удалось бы мне это или нет, если б не счастливый случай, который в конце 1885 г. помог мне завязать отношения с нью-йоркской «American Art Association».

Эта фирма выхлопотала себе привилегию, обычно даваемую только музеям, — право беспошлинного ввоза картин и предметов искусства для показа их в своей галерее, при условии известных предварительных финансовых гарантий и с обязательством последующей выплаты пошлины с того, что продано, и отправки обратно в Европу того, на что не нашлось покупателей. Один из компаньонов этой фирмы, которого привел ко мне кто-то из друзей, был поражен размерами и составом моей коллекции, особенно той ее части, что находилась в моей квартире на улице Ром. Он решил, что подобное собрание непременно произведет сенсацию в Америке.

Мы условились, что я немедленно отправлю в Нью-Йорк 300 лучших своих картин мастеров новой школы, чтобы представить ее во всем блеске. Все расходы по фрахту, страховке, выставке, рекламе и т. д. американцы брали на себя, а я обязывался лишь уплатить им комиссионные с продажи. Я не замедлил согласиться на такие условия. Они вполне устраивали меня, тем более что при своем тогдашнем положении я был лишен возможности взять на себя большие расходы, неизбежные при подобной операции.

Я отобрал картины, отправил их, как мы договорились, в Нью-Йорк и 13 марта 1886 г. сам отплыл туда для устройства выставки в известной галерее на Мэдисон-сквер, которая принадлежала названной выше фирме и в которой под ее руководством проходили все крупные распродажи, имевшие место в Америке за последние 30 лет. С собою я взял не своего старшего сына Жозефа, который блестяще завершил образование, получив степень лиценциата словесности и заканчивал теперь юридический факультет, а его младшего брата Шарля, красивого двадцатилетнего юношу, отличавшегося редкими способностями и блестяще сдавшего экзамены на звание бакалавра словесности и бакалавра наук, как это сделал впоследствии и мой третий сын Жорж. Мой бедный Шарль с помощью обоих своих братьев, которые позднее один за другим приехали к нам в Америку, оказал мне неоценимую помощь, так как в делах был поистине гениален. К несчастью, скоропостижная смерть отняла его у меня 18 сентября 1892 г., вскоре после его возвращения из шестой поездки в Америку. Этот страшный для всех нас удар серьезно затормозил развертывание наших операций в великой заокеанской стране, где покойный уже завоевал себе исключительно прочное положение. Мой дорогой мальчик ушел от меня почти в том же возрасте, что и его мать, которая умерла у меня на руках в 1871 г., спустя несколько месяцев после нашего возвращения из Англии.