Дневники, письма. Воспоминания современников

В незаконченном романе «Дорога» Володя пишет о своем главном герое Гарине-Михайловском: «Испытывая непреодолимое отвращение ко всяческому криводушию и цинизму, он по-юношески, как норму, исповедовал совестливость и правдивость, полагая, что горькие разочарования и болезненные удары судьбы, неизбежно связанные с такими взглядами, все же лучше, чем подчинение обстоятельствам, в основе которых лежат обман и корысть, недостойные звания человека». Эти слова без единой правки можно отнести к самому автору. Я бы даже сказала, что это Володя написал о себе, переадресовав написанное Гарину, каким тот действительно был.

Замалчивание, отказ от публикации, сокращение текста без согласования с автором были обычным делом. Однажды в редакции журнала потеряли часть рукописи, когда Володя лежал в больнице. Иногда требования к тексту были такими, что Володя забирал рукопись, искал или другого издателя, или откладывал публикацию на неопределенное время.

С душевной болью Володя написал в одном из писем: «За свою практику я добился публикации полемических работ большой важности, но эффект их невелик, а сил для этого требуется много, материально эта работа себя не оправдывает, и, кроме того, наживаешь крупных, методически действующих врагов, способных на все, вплоть до глубоко законспирированного преднамеренного медленного убийства, физического и морального».

Требовательность к себе и другим литераторам бывало оборачивалась неприятностями. Как член редколлегии журнала «Молодая гвардия», Володя писал внутренние рецензии на рукописи. И нередко отказ автору в публикации целенаправленно делался «руками» Чивилихина, что, конечно же, вело к ссоре между коллегами по перу. Володя говорил мне: «Журнал меня со многими поссорил». Это его очень огорчало, и в конце концов, он вышел из его редколлегии. Правда, точно причины этого поступка я не знаю.

Володя многие годы занимался проблемами охраны природы, ее защиты от хищнического уничтожения, вопросами сохранения и преумножения природных богатств. В 60—70-е годы существовал негласный запрет на публикацию в средствах массовой информации негативных проблем, связанных, с природой. Опубликовать что-либо на эту тему было чрезвычайно трудно. Володину книгу «Земля в беде» напечатали, а затем, спохватившись, весь тираж изрубили в «лапшу». (Позже она вышла, но под названием «Земля-кормилица».)

Валентин Распутин вспоминал, что «в 1963 году Владимир Чивилихин написал свое «Светлое око Сибири», с которого, как с набатного звона, предупреждающего о новой неслыханной и невиданной доселе для Отечества опасности, потому что она исходила не извне, а изнутри, началась борьба за Байкал». По поводу этой проблемы Н.С. Хрущев на Пленуме сказал приблизительно так: «Некоторые писатели ратуют за Байкал. Ничего, отравим лет на 50, потом восстановим». Володя ждал публикации речи, чтобы достойно отреагировать, но пресса «дальновидное» мнение нашего генсека не зафиксировала.

Володю беспокоили и настораживали планы строительства плотин на равнинных реках, ставившие под угрозу уничтожения целые города, расположенные ниже по течению, переброска вод северных рек в бассейн Каспия, нарушающая экологическое равновесие огромного региона и многие другие вопросы, связанные с бездумным разрушением окружающей среды. Он не молчал. Боролся всеми возможными способами.

Однажды было написано письмо генсеку Л.И. Брежневу за тремя подписями: Л.М. Леонова, В. Пескова и В. Чивилихина. Речь шла об очень важном пункте принимаемых «Основ лесного законодательства», а именно, отчуждении леса от земли, страшные последствия которого трудно даже представить. Грубо говоря – лесная растительность лесникам, а земля под ней – аграриям.

Ответ не заставил себя ждать. Курьер на черной машине долго искал нас в подмосковном поселке, а найдя, сообщил, что адресат благодарит за заботу о государстве. Этот пункт закона принят не был.

Не всегда принимаемые усилия приносили положительный результат, не все удавалось опубликовать, иногда просто опускались руки, не выдерживали нервы, но никогда не возникала мысль прекратить борьбу, а может быть, даже покинуть родину и поехать туда, где спокойнее. Только в России, только со своим народом и его проблемами он мог жить, работать. Володя побывал во многих странах. По возвращении

говорил: «Какая же Европа глухая провинция. Провинция в мышлении, в уровне понимания сущего, в литературе». И добавлял: «Лучше бы слетал в Сибирь!»