Дневники полярного капитана

Покинули мыс Хижины во вторник, в 9 часов утра. Пошло нас девять человек: я, Боуэрс, Эдгар Эванс [матрос], Тэйлор – с одной палаткой; лейтенент Эванс, Гран, Крин, Дэбенхэм и Райт – с другой. Уилсон остался; при нем Мирз, Форд, Кэохэйн, Оутс, Аткинсон и Черри-Гаррард. Они проводили нас до вершины горы. Считалось долгом чести взобраться до самого верха без передышки. Я нахожу это утомительным подвигом, особенно рано утром; однако должен был покориться правилу.

Погода хороша. Мы прошли мимо Касль-Рока с восточной стороны; на защищенных скатах лежал рыхлый снег. Перевалив через хребет, нашли ровную поверхность, чисто выметенную ветром; прошли мимо обоих кратеров уже с западной стороны. Увидели твердый лед в бухтах по обеим сторонам ледника, как и ожидали, но в ближайшей бухте покрываемое им пространство было очень невелико. Ясно было, что нам придется долго идти вдоль западного склона, прежде чем спуститься вниз, а тогда представится задача: как перейти через береговые скалы? Когда мы отошли на 7 1/2 миль, поднялся ветер и потемнело, так что, как раз в критическую минуту, в 2 часа пополудни мы сделали привал и заварили чай. Полчаса спустя погода прояснилась, и мы получили возможность рассмотреть место для спуска к ледяным береговым утесам, но весь склон до самого Эребуса был в трещинах и расселинах. Мы выбрали удобную тропу к краю утесов, но на последних не могли найти низкого места: самое низкое представляло отвесный обрыв в 24 фута.

Когда мы сюда дошли, ветер усилился, снег мело с хребта – надо было на что-нибудь быстро решаться. Я пробрался к краю и нарубил углублений для ног, стоя в которых можно было действовать веревкой; этот карниз, к счастью, был удобен для такой работы, и я троих спустил по веревке: Э. Эванса, Боуэрса и Тэйлора; после них благополучно спустил сани, как были, нагруженными, а затем остальных. Для последних троих я плотно вбил кол в снег, закинул на него веревку, и стоявшие внизу спускали товарищей вниз; сам я спустился последним. Все это было исполнено в каких-нибудь 20 минут, легко и аккуратно, и никто от мороза серьезно не пострадал. Очень доволен результатом.

Переход с санями к Ледниковому языку оказался очень тяжелым, так как лед был покрыт соляными кристаллами. Мы достигли косы около 5 часов и 30 минут; там нашли низкое место и довольно легко подняли сани на 6-футовую стену. Круто, но сани шли легко по твердой поверхности. Вскоре стемнело, и стали попадаться бесчисленные зигзагообразные трещины, в которые иные из нас попадали, рискуя надорваться; но северная сторона была ровно покрыта снегом, и по ней было легко идти, тем более что удобная долина вела к низкому месту на ледяной стене, а случившийся тут выбитый кусок представлял легкий спуск.

Я решил идти прямо к мысу Эванс, не ночуя, и потому мы в 6 часов сделали только привал, чтобы напиться чаю. В 6 часов и 30 минут вдруг потемнело; было очень трудно что-либо рассмотреть перед собой. Мы с большим трудом сошли на морской лед, но кое-как проплелись еще несколько часов. В 10 часов мы пришли к маленькому островку и, будучи не в состоянии видеть что-либо впереди, были принуждены разбить лагерь, а в 11 часов и 30 минут легли спать в не особенно приятных условиях.

Ночью ветер стал усиливаться. Утром смотрим: свирепая метель! Не раз было очень страшно за лед, на котором мы стояли. Боуэрс и Тэйлор взобрались на островок; донесли, что на вершине ветер ужасающий, но внизу, по обеим сторонам, сравнительно тихо. Прождали весь день, в надежде на временное затишье. В 3 часа я сам с Боуэрсом обошел островок и под самой его наветренной стороной открыл небольшую ледяную платформу; решил перенести сюда лагерь.

На это потребовалось два часа, при жестоком холоде, но скалы, поднимавшиеся почти от самых палаток, служили нам хорошей защитой. Только временами бешеный порыв ветра налетал на прочно укрепленные палатки; но шум над нашими головами от бушующей наверху бури был оглушительный; мы едва могли слышать собственные голоса. Улеглись на такую же безотрадную ночевку, как и первая, утешая себя только уверенностью, что нас не снесет в море; но провизии у нас осталось всего на один раз…

Ночью ветер отчасти утих, и мы смогли смутно различить очертания земли.

Я разбудил товарищей в 7 часов утра, и мы, долго не медля, отправились – отчаянно прозябшие, против крепкого ветра, в промерзлой одежде; шли через силу, но оставалось всего две мили. Поравнявшись с нашим мысом, мы убедились, что морской лед плотно окружил его. Вздохнули с невыразимым облегчением, когда увидели дом и, добравшись до него, узнали, что там все благополучно.

Оказалось, что в наше отсутствие пропали еще одна собака и одна лошадь. Это еще ничего, могло бы быть хуже. Остальные животные все вполне здоровы.

Я в восторге от всего, что нашел в доме. Симпсон [метеоролог] натворил чудес; впрочем, и все другие тоже. Описание отложу до другого раза.

Пятница, 14 апреля.

Страстная пятница. Мирный день. Ветер продолжается со скоростью от 20 до 30 миль в час.

Читал молитвы для всех.