Дневники потерянной души

Как почтенный Ильба ни пытался предотвратить наше совместное времяпрепровождение, ему это не удавалось. То хитростью, то открытым неповиновением Маура находил способы для общения, и я искренне недоумевал, зачем ему это было нужно, тем более ценой недовольства приютившего его господина Лабинги.

Так или иначе, это было нужно мне, и я не скрывал своей радости каждый раз, когда видел своего старшего товарища. У нас бывали и ссоры, и стычки, но все это меркло на фоне того неугасающего интереса, который я питал к нему, и который, судя по его поведению, он хотя бы отчасти разделял.

Примечание к части

[1] В описываемом обществе рабам не позволялось называть своих владельцев по имени, или же по имени рода, не добавляя при этом титул «хозяин». Титул мог употребляться и как самостоятельное обращение вместо имени. На языке людей того времени (в данном произведении представленном русским языком) это обращение звучало как «ха́лит». (Здесь и далее – примечания автора).

Глава 2 - Откровения

Я медленно ступал по густой зеленой траве в направлении ближайшей к имению рощи, пытаясь обнаружить своего товарища по игре в прятки. Он должен был быть где-то поблизости. Дойдя до края поляны, я в очередной раз осмотрелся по сторонам.

Подул легкий ветерок, и у самой рощи закачались кусты диких роз. Целое море красно-бурых цветов привлекло меня, заставив на миг позабыть о поисках. Желая сорвать одну бархатистую красавицу, я приблизился к цветущему кусту и протянул обе руки, хватаясь за стебелек. Острые шипы не замедлили глубоко вонзиться в кожу, и я, вскрикнув, отдернул руки, испуганно глядя на свои пухлые пальцы, на которых тут же выступили капли крови.

Маура в мгновение ока очутился рядом, склонившись надо мной, и его крепкие руки приобняли меня за плечи. Очевидно, он все это время стоял за тонким деревом слева, где я и не подумал искать.

Он немного подул на мои ладони, держа их в своих, и боль от уколов шипов быстро прошла. Затем он снял свой широкий пояс из светлой ткани и аккуратно промокнул крошечные ранки.

— Ничего, скоро заживет без следа, — улыбнулся он. — Даже перевязывать не надо. — Он оглянулся на куст. — Так ты хочешь розу?

— Хочу, — я шмыгнул носом и провел по нему рукавом.

— Какую тебе?

— Вот эту, темную, — ответил я, указывая на изогнутые, почти черные лепестки.

Маура обернул пояс вокруг стебля и легко оторвал его от куста, протягивая мне. Я осторожно взял розу, подержал немного и вернул ему:

— Возьмите, пожалуйста. Я для вас хотел ее сорвать.

Он удивленно поднял брови, принимая подарок.

— Спасибо. Но знаешь, я тебе сразу скажу — я сорванных цветов не люблю. Мне они больше нравятся на кусте, живые. А эта роза скоро завянет.

Я огорченно опустил глаза — мне не удалось сделать ему приятное. Видя мое замешательство, он с демонстративным наслаждением вдохнул нежный аромат и, обломав шипы, ловко завязал концы гибкого стебля в форме венка. Это необычное украшение он водрузил мне на голову, так, что роза оказалась как раз над моим лбом.

— Вот, ты великий владыка. Владыкой чего ты хочешь быть?

Вопрос оказался для меня сложнее, чем он мог представить.

— Я… я не хочу быть владыкой, — пожал я плечами.

— Как? — опешил он. — Вообще не хочешь?

— Не хочу.

— Ну, подумай. У тебя же будут свои владения, и свои воины. Ты всем этим можешь управлять.

— А зачем?

Впервые я поставил его в тупик.

— Зачем? Ну как, зачем… Чтобы знать, что ты умный, и сильный, и тебя слушают люди. Чтобы ты им все давал, что нужно, а они в ответ охраняли тебя и весь твой край. А все, кто в твоем краю живет, были бы счастливы. Разве это не важно?

— Ну, не знаю… — протянул я. — Я не думал о всех… Вы же спросили, хочу ли этого я…

— А чего ты хочешь в жизни?

— Я… — оглядевшись вокруг, я тщетно попытался найти что-то, что подсказало бы мне ответ, ибо сам никогда не задавался этой проблемой. — Я хочу… жить, господин, — в конце концов сказал я единственное, пришедшее на ум.

— Хм… пожалуй, — задумался он. — Лучше и не скажешь.

Услышав слова поощрения, я заулыбался, хотя тема, на которую свернул наш разговор, не стала мне понятнее.

— То есть, просто жить? — уточнил он. — И не нужно ни огромных пашен, ни золота, ни армий?

— Если каждый будет просто жить… То зачем армии?

— И тебя устраивает рабство? — не отставал он.

— Рабство? — переспросил я. — У нас род земледельцев, я вырасту и тоже стану земледельцем, как мой отец, так было всегда…

— Да это все ясно, — отмахнулся он. — Но тебя не волнует, что Ильба этот помыкает тобой и твоим отцом, как хочет, а у вас прав никаких нет?

— Так он же из рода торговцев, а у них и все владения, они с нами делятся, мы же должны подчиняться, чтобы это все иметь… Так было всегда… Ведь вы тоже так хотите, великим правителем быть… Чтобы вас слушались.

— Я сказал «слушали», а не «слушались». Это же разные вещи, понимаешь?

— Почему?

— Потому, что есть разница между совместным делом и тупым повиновением, — резко пояснил он, теряя терпение. — Бана́. [1]

Я обиделся и пошел к лесу, оставив его одного на поляне. И тут же об этом пожалел.