Дневники приемной матери ребенка из детского дома

– Тогда почему ты решила, что можешь так себя вести? Мы, возможно, единственные люди, которые любят тебя, которые приняли тебя в свой мир, и от твоего поведения сейчас многое зависит. Ты это понимаешь?

– Да.

– Тогда хватит врать себе и мне. Хватит вести себя по-скотски. Мне нужна твоя честность, мне нужна ты! Ты моя дочь, единственная дочь, и я тебя очень люблю!

Через минуту молчания она вымолвила:

– Если я буду признаваться, то мне придется углубиться очень далеко.

– Да, родная, углубляйся, потому что это единственно правильный путь, путь признания, путь свободы от детского дома! От его законов и привычек!

На следующий день история получила продолжение. Я отправила детей за молоком и решила вздремнуть в тишине. Разбудил меня рев Мирослава, доносившийся издалека. Я прислушалась. Это определенно был Мирослав. Я вышла со двора и пошла по улице навстречу неугомонной троице. Вдали я увидела, что моя дочь идет рядом с Мирославчиком и что-то ему говорит. Мирослав рыдает на всю улицу. Богдан идет на расстоянии нескольких метров от них. Подойдя ближе, я увидела, что Мирослав закрыл ладошкой глаз, а самым обиженным мне показался Богдан. Его я и спросила:

– Что произошло?

– Она сказала Мирославу: «Ударь Богдана». И он меня очень сильно ударил. А когда я в ответ его оттолкнул, он заплакал.

Моя дочка крикнула:

– Я этого не говорила!

Мирослав рыдал безостановочно и вопил, что ему что-то попало в глаз.

– Богдан, отдай ей молоко. Дочка, иди с молоком домой, я с тобой позже поговорю, а сейчас я займусь Мирославом, – распорядилась я.

Как только моя дочь удалилась от нас, Мирослав рыдать перестал. Но ладошку от глаза не оторвал.

– Мирослав теперь слушается только ее, – обиженно начал Богдан. – Мирослав, так нельзя, я же твой родной брат, мы должны защищать друг друга, а не нападать!

Мирослав по-прежнему молчал, сопел, но глаз не открывал.

– У меня болит глаз, – сказал Мирослав.

– Я знаю, что делать. Пойдем домой и промоем твой глазик холодной водой из колодца. Холодная вода глаз успокоит, – предложила я.

Мирославчик кивнул и зашагал со мной домой. Богдан подтянулся к нам, и мы стали обсуждать, какая пылища на дороге и что скоро по ней пойдут коровы с выпаса… И как пыль будет стоять столбом, но нас уже здесь не будет!

Мирослав и Богдан быстро помирились. Глаз мы промыли, и он больше не беспокоил Мирославушку. Я отправила мальчишек играть в трансформеры. Сложнее дело обстояло с моей дочкой. Когда я пришла в комнату, она сидела как ни в чем не бывало. В ее глазах не было ни тени вины. Дочь даже не спросила меня, как глазик Мирослава. Она приготовилась к суровой обороне.

– Ты считаешь, что Богдан врал, что по твоей наводке Мирослав его ударил? И ты не собиралась ссорить их между собой? – начала я.

– Конечно, я здесь ни при чем. Я ничего не делала такого!

– Хорошо, тогда я подожду, когда ты поймешь, что такого ты сделала. У тебя времени сколько захочешь. Сиди здесь, с тобой общаться буду только я, когда у меня будет для этого время. Когда поймешь, в чем дело, тогда я тебя выслушаю.

Я ушла расстроенная. Я видела, что дочка надела маску «ничего такого». Следующим шагом будет «Подумаешь!». А потом моя доченька опять вернется в одну из своих излюбленных позиций: либо все кругом плохие, одна она хорошая, либо она плохая, и тогда зачем ей жить! Мне очень нужно было, чтобы дочь самостоятельно сняла с себя маску «ничего такого». Пока никаких идей у меня не возникло, и я решила, что она должна побыть в одиночестве.

Трудовое единение

Почти каждый час я наведывалась в нашу комнату: дочь то рисовала, то спала, то опять рисовала. Никаких попыток обдумать ситуацию с ее стороны не наблюдалось. Она продолжала делать вид, что «ничего такого» не случилось. А в это время жизнь в деревне протекала бурно. Мой папа предложил сделать яблочный сок. Спасу не было от этих яблок! Они падали и падали нам под ноги. Мы их убирали. Но они падали быстрее, чем у нас доходили до них руки. И вот началась целая операция по изготовлению яблочного сока.

Все забегали по дому, переодеваясь в рабочую одежду. Папа из подвала вытащил ручной пресс, Богдан его отмыл от пыли в большом корыте. Пока Богдан мыл пресс, папа с Мирославом достали большую палку с рогаткой на конце для уборки яблок, висящих высоко на дереве. Я грела колодезную воду в большом корыте, чтобы она была не слишком ледяной. Дальше мы вытащили из бани большую деревянную лавку и взгромоздили на нее пресс. Вся эта подготовительная возня заняла полчаса. И всем уже не терпелось приступить к основному процессу! Мы с мамой сели за столик, на котором стояло огромное корыто с водой, куда Мирослав приносил яблоки. Мы яблоки мыли и терли на крупных терках. Как только набиралось ведро тертых яблок, Богдан их складывал в марлю. Марлю папа подкладывал под ручной пресс и начинал крутить рычаг, а все стояли кругом и смотрели с восторгом, как сок тек в другое ведро. Как только папа выжимал последние капли, каждый бежал дальше делать свое дело.