Дневники принцессы

Я оглянулась на маму. Она смотрела на папу. Ларс – это папин водитель. Он везде следует за папой. Сколько лет я знаю папу, ну вообще-то всю свою жизнь, у него всегда был водитель – какой-нибудь могучий качок, который раньше охранял президента Израиля или другую важную персону.

Только сейчас до меня вдруг дошло, что все эти водители были на самом деле телохранителями.

Жесть.

Вот уж чего я точно не хочу, так это чтобы меня возил в школу папин телохранитель. И как я объясню это Лилли? «А, Лилли, не обращай внимания, это просто папин водитель». Ну да, ага. У нас в школе имени Альберта Эйнштейна есть только одна ученица, которую возят в школу на машине. Это до неприличия богатая девочка из Саудовской Аравии по имени Тина Хаким Баба, ее папе принадлежит большая нефтяная компания. Все смеются над этой девочкой, потому что ее родители страшно боятся, как бы ее не похитили между Семьдесят пятой улицей и Мэдисон-стрит, где находится наша школа, и Семьдесят пятой улицей и Пятой авеню, где она живет. Ее повсюду сопровождает телохранитель, он ходит за ней даже из класса в класс и переговаривается по рации с водителем. Это все-таки перебор, согласитесь.

Но папа уперся с этим водителем и ни в какую. Видите ли, раз я официально стала принцессой, о моем благополучии теперь надо особенно заботиться. Еще вчера, оставаясь Мией Термополис, я преспокойно разъезжала себе на метро, а сегодня, став принцессой Амелией, могу забыть об этом навсегда.

Короче, спорить было бессмысленно. Это было еще не самое плохое из всего, о чем мне предстояло переживать. Например, в какой стране я скоро буду жить.

Папа вызвал Ларса, чтобы тот провел меня от нашей мансарды прямо до машины. Было ужасно неловко, но, выходя из квартиры, я услышала, как папа говорит маме:

– Ладно, Хелен. Так что там за Джанини, о котором упомянула Миа?

Упс.

ab = a + b

вычислить b

ab – b = a

b (a – 1) = a

По-прежнему пятница. Алгебра

Лилли сразу поняла, что что-то случилось, хотя проглотила чушь про Ларса: «Ой, папа приехал, и у него этот водитель, и он…» Но рассказать ей про принцессу я все равно не могла. Как вспомню, с каким отвращением Лилли говорила в своем докладе про христианских королей, которые назывались помазанниками Божиими и поэтому считали, что отвечают только перед Богом, но не перед своим народом. Хотя мой папа в церковь вообще не ходит, ну то есть ходит, когда бабушка его заставляет.

Лилли поверила про Ларса, но реально засыпала меня вопросами, почему я плакала.

– Почему у тебя глаза красные и опухли? Ты ревела. Почему ты ревела? Что-то случилось? А что случилось? Опять пару получила?

Я только дернула плечом и уставилась в окно на унылые притоны Ист-Виллидж, через которые мы проезжаем, чтобы попасть на магистраль ФДР.

– Да ничего не случилось, ПМС.

– Ничего не ПМС. Оно у тебя было на той неделе, я помню, ты у меня еще прокладку попросила после физры, а потом за обедом слопала две упаковки пирожных с кремом. – Иногда я жалею, что у Лилли такая хорошая память. – Ну, колись давай. Может, Луи снова съел носок?

Было ужасно стыдно обсуждать мой цикл при папином телохранителе. Ларс, он такой, на Болдуина похож. Вообще-то он очень внимательно следил за дорогой, может, и не слышал нас с переднего сиденья, но все равно неловко как-то.

– Все нормально, – прошептала я. – Просто папа, ну ты понимаешь.

– А! – воскликнула Лилли своим обычным голосом. Не помню, говорила я или нет, но обычный голос Лилли – это очень громко. – Это ты про бесплодие? Он что, до сих пор из-за этого страдает? Ему точно необходима самоактуализация.

И она принялась распространяться насчет какого-то юнгианского древа самоактуализации. Мой папа, по ее словам, находится на нижних ветвях древа, и он никогда не достигнет верхушки, пока не примет себя таким, какой он есть, вместе со своей невозможностью иметь потомство.

Подозреваю, у меня тоже проблемы с самоактуализацией. Я, наверное, вообще где-то под этим древом сижу. Может, даже под корнями.

Но сейчас, на алгебре, я вдруг подумала, что и правда все не так плохо. Я размышляла об этом всю продленку и пришла к некоторым выводам.

Они не могут заставить меня стать принцессой.

Просто не могут. В конце концов, это Америка. Здесь каждый может быть тем, кем хочет. Во всяком случае, так говорила миссис Холланд в прошлом году на истории США. Ну а раз я могу быть кем хочу, значит, я не стану принцессой. Никто не заставит меня стать принцессой, даже папа, если я этого не хочу.

Ведь правильно?

Сегодня вечером я просто скажу папе: «Спасибо, но не стоит. Спасибо. Я лучше останусь все той же Мией».

Блин. Мистер Джанини меня только что вызвал, а я представления не имею, о чем он говорил, потому что сидела в дневнике, вместо того чтобы его слушать. У меня горит лицо. Лана помирает со смеху, конечно. Какая же она гадина.