Дневники русской женщины

6 апреля. Когда читаю «Дневник Амиеля», спокойнее становится на душе. «Всякий человек подобен укротителю диких зверей, и эти звери – его страсти. Вырвать им клыки и когти, взнуздать их, приручить, сделать из них домашних животных, слуг, хотя бы и рычащих, но все-таки покорных – в этом личное воспитание». «Не презирай своего положения: в нем ты должен действовать, страдать и победить. На всякой точке земли мы одинаково близки к небу и к бесконечному». «Доставлять счастье и делать добро – вот наш закон, наш якорь спасения, наш маяк, смысл нашей цели. Пусть погибнут все религии, только бы оставалось это: у нас будет идеал и стоит жить». «Одно необходимо: отдаться Богу. Будь сам в порядке и предоставь Богу распутывать моток мира и его судеб. То, что должно быть, – будет. Чтобы совершить путь жизни, может быть, ничего более не нужно для человека, кроме веры в добро». «В религиозное настроение входишь через чувство добровольной зависимости и радостной покорности принципам порядка и добра. В религиозном возбуждении человек сосредоточивается, он снова находит свое место в бесконечном единстве, и чувство это свято».

Какие чудные, замечательные страницы! Каждое слово проникает в душу, говорит в одно и то же время и уму, и сердцу, возвышает нас, отрывая хоть на время от сутолоки жизни. Такое впечатление производит на меня этот «Journal d’un âme intime»¹⁵. Амиель говорит о религии, о долге; у этого профессора философии, швейцарца по происхождению, читаешь такие страницы, которые сделали бы честь нашим великим писателям и учителям церкви: так глубока его вера, такой искренностью и любовью к человечеству дышат строки дневника. Его можно назвать «зеркалом прекрасной души» (несколько видоизменив название, данное Гёте дневнику Оттилии). Я теперь вполне понимаю, как можно быть счастливым и как истинные философы понимают счастье. Мы, люди, в большинстве стремимся к счастью – сознательно и бессознательно, – но, к сожалению, немногие понимают, в чем именно состоит истинное счастье, и немногим оно дается; между тем, прочтите «Дневник Амиеля», и, если кроме ума у вас есть и сердце, которое может и хочет жить, вы найдете эту дорогу. Какова бы ни была жизнь Амиеля в действительности, жизнь его души, оставленная им в дневнике, была прекрасна. Она была прекрасна, потому что была полна верою, религией долга, сознательна и полезна. Немногим удается провести ее так!

7 апреля. Какая же я, однако, женщина! Сегодня тетя прислала мне из Москвы черную шляпу, и вот сейчас, вечером, я не могла удержаться, чтобы не примерить ее еще и еще раз; я бросила «Историю всемирной торговли» Энгельмана, которая меня очень заинтересовала, и подошла к зеркалу. «О, женщины, ничтожество вам имя!» – так восклицает Шекспир. Уж не ради этого ли пристрастия к мелочам и любви к нарядам он так называет нас? Если из-за этого, то, пожалуй, он прав. Ведь все наши наряды, тряпки – конечно, ничтожество, необходимые мелочи жизни, которыми нужно заниматься ровно настолько, чтобы не быть смешной педанткой или Диогеном в юбке; посвящать же им все время, думать и относиться к ним серьезно – это, действительно, делает женщину ничтожной. Я поэтому редко переношу разговоры о нарядах, и вообще не особенно люблю ими заниматься; но не могу удержаться от удовольствия, которое мне доставляют надетые новые платья, шляпы, и всегда с интересом пробегаю хроники моды. А почему? Да потому что я… все-таки же женщина!

10 апреля. Когда подумаешь, что пройдет сто лет, и все мы, наша жизнь, все окружающие нас друзья, родные, знакомые, даже толпа на улицах – все это умрет, исчезнет, не оставив после себя даже и следа, как исчезла, напр., в прошлом вся жизнь таких же людей, как мы, когда подумаешь об этом – сразу как-то своя личная жизнь, свои страдания покажутся мельче, ничтожнее, отойдут гораздо дальше. То несчастие, которое в данную минуту занимает нас всецело, вовсе уж не будет казаться так велико, если продлится даже несколько лет. А через сто лет? – Все, все опять другое, новое, нам неизвестное. Что значим мы, мелкие людишки, в этом вечном всесильном perpetuum mobile времени? Но мы все-таки ценим себя и не думаем, что через короткий период времени от нашей жизни, ее радостей и страданий не останется даже воспоминания, – они исчезнут бесследно. Как, значит, мы любим увлекаться и жить настоящей минутой! Верно, человека не переделаешь…

18 апреля. Пасха… Наступал вечер, когда мы сели в лодку. Волга была так тиха и спокойна, что казалась неподвижной, а кругом – печально замирающий, красивый ландшафт… И среди тишины и прелести природы – по реке вдруг понеслись грустные звуки малороссийской песни, которую пел нам студент… «А за что ж ты, Даша, Грицю отравила?» – слышится мне, и я не могла в те минуты выразить овладевшего мною чувства: оно исчезало, сливаясь с протяжным, бесконечно приятным мотивом. Кончилась песня, и мне стало грустно.