Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Пришли, наконец, деньги из Хозяйственного Управления, за весь прошлый год и за половину настоящего, что из Миссийского Общества. Сколько тревоги пришлось пережить из–за опасения, что прошлогодние потеряны при пересылке! А они просто валялись в Хозяйственном Управлении, или же кто–нибудь там извлекал из них пользу, положив на время на проценты. И тут опять немалое огорчение: сто сорок два рубля Хозяйственное Управление выело для уплаты долгов этого мерзавца Гордия Сиины, сделанных им в Лондоне и Нью—Йорке по дороге сюда, когда он там разыгрывал роль нищего, получив от Синода четыреста рублей на путь. С какой стати терпит убыток Миссия, никогда не имев никакого отношения к этому обманщику во всю его бытность в России? Просто несчастье! Требовать от Хозяйственного Управления возвращения этой суммы? Можно бы, да стыдно за Японию. Требовать от Сиины возмещения? Для успокоения совести сделано, но, без сомнения, скорее от козла получишь молока, чем от него уплаты долга.

За Литургией было много христиан, в том числе несколько русских. После Литургии долго говорил с Стефаном Доде, очень озабоченным обращением в Христианство своего старшего брата, ныне отправившегося в Хоккайдо заведывать рыбоводней, где производятся опыты разведения морской рыбы, на островке близ Отару; Стефан уверен, что он, живя там в одиночестве, скоро вдумается в сущность Христианского вероучения и уверует, а тогда и мать сделается христианкой, и весь их дом просветится. Дай Бог!

Вечером была всенощная, пропетая причетниками; молились учащиеся.

22 апреля/5 мая 1902. Понедельник

Фоминой недели.

С семи часов Литургия, потом панихида, кончившаяся в начале одиннадцатого часа, ибо, по обычаю, очень много было поминаний. Потом священники и христиане поминали покойников на кладбище, чему, к сожалению, немало мешал дождь. Чтобы не терять завтра день для занятий, я должен был отправиться сегодня в Иокохаму разменять пришедшие векселя, посему представил служение панихиды священникам, и после Херувимской песни оставил Собор и уехал в Иокохаму. Там спросил размена в трех банках, с которыми Миссия имеет дело, и везде сказали разно; по одному пришлось бы потерять четыреста ен, по другому — девяносто ен; разменял в третьем, самом выгодном. Немножко неловко, спросив размен, промолвить: «thanks! I will see» и уйти, чтобы не возвратиться — да что будем делать! Нужно радеть о пользе Миссии; и всегда так надо делать, нисколько не стесняясь, — для того и имеется дело в разных банках. Рассчитавши что нужно на текущий счет, избыток положил у Мицубиси, где больше других дают процентов в Токио, — часть на три месяца, часть на шесть месяцев; первое на 6,5%, второе на 7%.

23 апреля/6 мая 1902. Вторник

Фоминой недели.

В школах начались занятия. Мы с Накаем сели за перевод богослужения, начиная с паремий на утрени и Великой субботе.

После полудня — чтение накопившихся писем.

О. Яков Такая пишет, что в Оби американский миссионер очень старается совратить наших христиан, и просит поэтому о. Яков туда катихизатора. Но где же его взять? Написано, чтобы поселил там на время Кирилла Сасабе, которому поручено заведывать из Миязаки Церковью в Оби. Больше ничего нельзя сделать для Оби. И на Соборе едва ли выдан будет отдельный катихизатор для сей Церкви, по незначительности ее.

Яков Яманоуцы, бывший катихизатор, ныне живущий в Хараномаци, в Сендае, и помогающий добровольно по проповеди, просится снова в катихизаторы; один христианин оттуда тоже просит назначить его проповедником, — Никак нельзя! В тюрьме сидел за мошенничество по торговле, когда состоял катихизатором и в то же время пускался в торговые предприятия. Как же можно такого опять в среду служащих Церкви, имя которых должно быть честно и чисто? Тотчас же отвечено в этом смысле.

О Василии Хираи, катихизаторе в Сеноо, разбитом параличом, пишут, что его взяла к себе дочь его, живущая замужем в Оосака. И ладно. Значит, Церковь может не издерживаться больше на него. И без того он стоил очень дорого Церкви: был плохим учителем церковной школы в Хакодате, пока она существовала, затем все время состоял проповедником, без малейшего признака, что может проповедывать и научить кого- нибудь.

24 апреля/7 мая 1902. Среда

Фоминой недели.