Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

— Вот здесь — обучение словосочинению, литературе и подобному — и что это не праздное словоначертание, что у нас действительно развиваются; вот вам доказательство — издание нашей Женской школой прекрасного женского духовно–нравственного журнала «Уранисики» (и показал ей три последних номера). По программе, например, обучение вышиванию; что это исполняется, вот вам свидетельство (и развернул вышитое Женской школою на престол Пасхальное облачение; на подкладке главного облачения и имена всех трудившихся воспитанниц написаны. Работа эта, видимо, поразила ее и находившуюся при ней японку — переводчицу с японского на английский и обратно, безмолвную до сих пор, но разразившуюся при сем ахами.

Miss Hughes, подивившись «Уранисики» и золотому шитью, не преминула уклониться в сторону:

— Любопытствуют ли язычники посещать ваш Собор?

— Так любопытствуют, что в иной месяц бывает до десяти тысяч посетителей.

И у меня мелькнула мысль увлечь ее в Собор, чтобы оттуда провести в Женскую школу, иначе и конца не предвиделось ее расспросам, а я опасался, что в Женской школе ее ждут, и это производит своего рода неудобство.

— Да вот не угодно ли взглянуть ныне на Собор? Вероятно, и сейчас мы увидим там японцев–посетителей. Вы еще не были в соборе?

— Была на богослужении в ваш Рождественский праздник и видела много христиан в соборе.

— Теперь увидите несколько язычников…

Действительно, в соборе были партии гимназистов и гимназисток и других посетителей. Остановившись посреди Собора, после некоторого разговора, Miss Hughes вопрошает:

— Что особенно нравится японцам в вашей религии? Вот это? (Указывая на иконостас). И богослужение с пением?

— Нравится и это. Но главное не это, а то, что наша религия стоит твердо, — вот что особенно привлекает японцев к Православию.

— Как так?

— Да так, что наши юные, большею частию, и немногие проповедники, всего пятнадцать человек на всю Японию, стоят против всего язычества, и в виду всего прочего христианства, католического и протестантского, с сотнями иностранцев у сих, твердо, неколебимо, с ясно и непререкаемо проповедуемым учением, и нигде не падают, не отступают, везде, где водворилась Христианская Церковь Православная, она стоит, как бы мала она ни была, чего о других христианских вероучениях сказать нельзя.

— Чему же вы приписываете это?

— Прежде всего тому, что мы содержим учение Христово во всей его полноте и целости и никогда изменить или потерять его не можем — мы принимаем Святое Писание и Священное Предание.

— Это то же, что у католиков, они очень уважают Предание.

— Вовсе не то. Они уважают свои Предания в ущерб Святому Писанию. Например, Спаситель сказал о Святом Духе: «От Отца исходящаго»; католики поправляют это на основании Предания: «и от Сына»; Спаситель, установляя таинство евхаристии, сказал: «Пиите от нея все»; католики: «вовсе не все, а только „симпин“ — духовенство»… У нас таких кощунственных преданий не слыхано, не видано. Наше Священное Предание ни на волос не противоречит Святому Писанию и служит только к дополнению и объяснению его. Наше Священное Предание — это живой голос Вселенской Церкви, звучащий на все времена. Поэтому–то мы не можем изменять или утерять ни йоту из Христова Учения. Если для нас что не понятно в Слове Божием, мы спрашиваем Вселенскую Церковь, как она понимала это во все времена, начиная с Апостолов, — получаем ясный и определенный ответ и продолжаем веровать и учить неизменно. Это не то, что в протестантстве, где Святое Писание у каждого в руках не только для чтения, но и для понимания и толкования личного, его собственного в учении…

Говорилось все это не для одной Miss Hughes, но и для ее переводчицы, которая придвинулась, чтобы слова не проронить, когда я стал говорить о Предании. Но я не забывал, что в Женской школе нас ждут, и потому прервав речь, любезно предложил Miss Hughes пойти в Женскую школу.

Там, действительно, нас ждали. Учащие встретили при входе в дом, ученицы в своих комнатах, одетые чистенько и вежливо приветствующие. Miss обошла все, в моем и учительниц сопровождении; мимоходом все хвалила, особенно в комнате, где не для нее, а к экзамену, ныне производящемуся, приготовлены были на столах рукоделия и где особенно понравились ей рисунки учениц и рукоделия шелками и золотом.