Дневники св. Николая Японского. Том V

1/13 июля 1899. Четверг.

Рано утром плачущий о. Петр Кано: «Что делать? Выходить из Одавара или нет?»

— Не могу на это ни полслова сказать. Поступайте вполне самостоятельно. Скажу Вам «выходите» — сторонники Ваши не отстанут с просьбами «оставь нам о. Кано», но это бы еще ничего, главное — враги Ваши скажут «вот мы выжили о. Кано, Епископ удалил его», а это страшным вредом отзовется на всю Церковь, — везде станут выгонять своих священников. Итак, от меня Вам ни «да» ни «нет».

Но посоветовал ему: если он решит проситься из Одавара, то сегодня же отправится туда и предупредит о том своих сторонников (чтобы они не сказали потом, что он обманул их, давши слово, при отправлении на Собор, не проситься из Одавара), но ни слова не говорить о вчерашнем прошении Собору его врагов (Кометани и Со) оставить их во владении о. Павла Савабе, что собственно и повергло его в отчаяние и слезы.

Он и отправился в Одавара.

Собор произвел распределение катихизаторов и размещение кончивших ныне курс. Распределение было произведено в классной комнате; завтра оно прочтется в Церкви.

2/14 июля 1899. Пятница.

Третий и последний день соборных заседаний. Утверждено распределение катихизаторов. Из немногих предложений Собору о разных предметах Фома Танака, катихизатор в Вакамия, между прочим, просил Собор уничтожить в обряде оглашения слова «проклинаю» и «плюю» — грубы–де; и как же старые священники — оо. Матфей Кагета, Петр Сасагава, Борис Ямамура — раскритиковали это предложение! А молодые, как о. Симеон Мии, Сергий Судзуки, Павел Морита были за исключение сих слов. В конце прений почти все встали за оставление сих слов в обряде оглашения, как они были доселе.

В одиннадцатом часу явился из Одавара о. Петр Кано и с ним толпа его сторонников. Подал он прошение, но «чтобы его устранили только из Одавара, оставив за ним другие Церкви его нынешнего ведения». Я не принял прошения, сказав, что только для Одавара мы не сможем поставить священника; пусть он или откажется от всего нынешнего своего прихода, или остается по–прежнему в Одавара. Он ушел вниз переписать прошение. Но, увы! приятели его удержали от сего, и остался он, по–прежнему, на нынешнем своем месте. Пусть!

В двенадцать часов дня истощились все дела, подлежащие вниманию Собора, и все прения, и Собор закрыт.

В шесть часов вечера о. Симеон Мии уехал в Каназава исследовать поведение катихизатора Петра Такеици, и если он окажется виновным во всем том, в чем обвиняют его протестантские миссионеры, немедленно снять его оттуда и привезти сюда или же прямо там лишить его звания катихизатора.

Был командир крейсера «Разбойник» Иосиф Васильевич Коссович, наговорил столько неприятного про управление морским ведомством, про адмирала Верховского и прочее, что крайне печально стало. Понятно, почему постройку судов у нас заказывают за границей… советовал Коссовичу сойтись и поговорить с полковником Ванновским; один все хвалит (сухопутное свое), другой все хулит (морское свое). Интересно бы слышать их разговор.

3/15 июля 1899. Суббота.

Послесоборные хлопоты: расчеты, кому сколько послать на дорогу по случаю перевода на другое место; женатым посылается и на жену, на детей, на перевозку имущества; по железным дорогам велел (священникам также) по третьему классу; выдача жалованья и дорожных отправляющимся на службу, кончившим курс и прочим.

Из Нагасаки от консула пришло известие, что 10/22 числа пароход Добровольного флота «Москва» зайдет в Нагасаки, по пути в Одессу, значит — к тому времени Феодору Янсену нужно быть в Нагасаки для отправления в Санкт—Петербургскую Семинарию.

Из России от сына Осипа Антоновича Гошкевича, бывшего Хакодатского консула, получил книгу, произведение Осипа Антоновича «О корнях японского языка». Видно, что дело мастера, хоть и небольшое.

За всенощной пел уже хор причетников с Дмитрием Константиновичем Львовским, отличным тенором и регентом, во главе, за роспуском школ на каникулы. После пискотни и крика девчонок удивительно мягко и приятно звучит этот хор, хотя к концу каникул и он надоест и захочется опять звенящих и оживляющих звуков.

После всенощной, как обычно, исповедь священников пришедших на Собор.

4/16 июля 1899. Воскресенье.

Литургия в сослужении шести священников.

Посланник Розен приезжал по поводу назначенной завтра панихиды по Цесаревиче Георгии. Не то, что Хитрово, — этот не просил «поскорей», не говорил, «стульев у нас в Церкви нет», когда служили панихиду по Царе Александре III; Розен же — «как бы поскорей»! Уверил я его, что дольше двадцати минут не будет, тем более что и хора большого теперь нет. «И Евангелие поскорей?» — «Его совсем не будет». — «А что же? Апостол?» — «И Апостола на панихиде не полагается». — Успокоился несколько барон сими новыми для него сведениями. Насчет же стульев успокоительного сообщения барону сделать не мог.