Дневники св. Николая Японского. Том V

«Какой прок, мол, в учении, было бы поведение!» Даже крещения не принял — «духовное–де достаточно». Учитель его, кроме Бога—Отца, исповедует еще Богоматерь (что–то совсем новое) и прочее — много галиматьи рассказывал про своего учителя с видимым благоговением к нему. Я приглашал его просветить разум Божественным учением, которое три с половиною года преподавал Спаситель — стало быть, не немаловажно оно, как исповедует мистик, и так далее. Араю пятьдесят три года, он не безнадежен тем более что, кажется, не чужд и смирения, вопреки тому, что являл в своих письмах лет пятнадцать назад. — Я угостил его и о. Павла Сато японским ужином из кухмистерской.

2/14 августа 1899. Понедельник.

Некая госпожа Савельева, чрез протоиерея Василия Яковлевича Михайловского и о. Феодора Быстрова, просится в Миссию; о. Феодор прислал ее прошение, в котором она очень восхваляет свои педагогические таланты, которыми пользовалась Палестина и множество женских школ в России; ей тридцать семь лет. — Тотчас же по прочтении документов начертил телеграмму: «Petersburg Ingenernoi Zamok. Protojerei Bistroff: Savelieva ne nado». Завтра утром пошлю. Немножко жаль двадцати ен на нее, но о. Феодор пишет, что она просит ответить телеграммой, ибо во время каникул удобно подыскать другое место. Пусть ищет. Здесь же Женская школа ведется японками так хорошо, что лучшего и желать не нужно.

3/15 августа 1899. Вторник.

Был в Иокохаме, чтобы: 1) сдать в банк, с разменом, чек присланной одной суммы содержания Миссии. Hong Kong and Shanghai Bank на сей раз показал размен на 34 ены ниже настоящего. Хорошо, что я предварительно заехал в Chartered Bank of India etc и спросил — сюда и сдал чек, так как Миссия имеет дело с обоими банками; 2) взять чек на пятьсот рублей в Русско–китайском банке для отсылки о. Феодору Быстрову на уплаты за ризы, книги и прочее; 3) засвидетельствовать в Консульстве мою доверенность о. Феодору на получение в Петербурге из Казначейства моей пенсии — двести рублей; консула не застал, оставил доверенность с запиской; ныне (десятый час вечера) засвидетельствованная доверенность с любезной запиской консула уже получена мною; 4) взять ящичек с бриллиантовым крестом на клобук. Сказали в Консульстве, что он завчера переправлен в Посольство, почему, возвращаясь из Иокохамы, я заехал в Посольство и получил футляр с алмазным крестом; всего одиннадцать алмазов в кресте; застрахован был ящичек в две тысячи рублей, как сказали в Посольстве. Спасибо Государю за такой щедрый дар! Но право же, совестно надевать! Все награждают только меня, а японцы, служащие со мной, остаются без всякого поощрения. Не знаю, что делать? Испросить о. Павлу Савабе и другим старшим священникам синодальные кресты? (Скуфья и камилавка здесь пока невозможны — просто неприличны). Но не будет ли это неудобным инцидентом? Где набрать крестов на дальнейшие награды? А дашь ныне, будут смотреть на руки и потом. Например, о. Павел Морита — и ревностен, и успешен; чрез три–четыре года будет заслуживать награды и он; но он молод; ходатайствуя о нем, как обойти оо. Бориса, Тита и прочих? Что же, это значит и всем, или почти всем кресты? То есть лет через десять отныне у нас почти все священники очутятся в крестах, но какая же это будет награда? И опять, где взять крестов? Не все же из Святейшего Синода — совестно будет все просить оттуда, довольно было и разрешения Святейшего Синода дать крест. Или уж не начинать и обычая награждаться японцам из России? Кажется, это будет всего разумней; Миссия будет избавлена от многих неприятных компликаций. Притом же японцев до сих пор никак не разубедишь (язычников, конечно), что Царь не имеет никакого властного отношения к японским православным христианам. Миссия и Церковь будут избавлены от лишнего подозрения, не награждаясь в японском составе от России.

4/16 августа 1899. Среда.

Целый день писал письма в Россию да ходил по ремонтным работам, идущим весьма вяло.

5/17 августа 1899. Четверг.