Дневники св. Николая Японского. Том V

О. Петр Кано вернулся из Одавара: перевел там на имя о. Василия Усуи церковную землю, значившуюся за ним; стоило это двадцать пять ен — расход местных христиан. Говорит, что продолжают по–прежнему враждовать между собою, относясь — обе партии — одинаково мирно к о. Василию Усуи. Спасибо и за это! Со временем помирятся и между собой.

10/22 октября 1899. Воскресенье.

В первом часу пополудни получил телеграмму: «Иеромонах Иосия, преподаватель Бийского училища, теперь живущий в Петербурге, кандидат богословия, просится в Вашу Миссию. Он будет Вам полезен. Телеграфируйте Синоду и просите утвердить его членом Миссии. Быстров». (Латинским шрифтом.) Так как о. Феодор дал ее, очевидно, по внушению из Синода же — вероятно, товарища обер–прокурора, Владимира Карловича Саблера, — сам бы, такой осторожный человек, не решился бы взять на себя ответственность в столь важном деле, то я тотчас же послал ответную телеграмму: «Петербург, Святейший Синод. Смиреннейше прошу утвердить иеромонаха Иосию, преподавателя Бийского училища, членом Японской Миссии. Епископ Николай». Телеграмма (тоже латинскими буквами) стоила тридцать три ены двадцать восемь сен за шестнадцать слов.

Кого–то Бог даст! Если о. Иосия имеет призвание к миссионерской деятельности, то отчего же он не хочет служить в Алтайской Миссии? Уж это одно не располагает к доброй надежде на него; опять же, после всех неудачных опытов с здешними миссионерами, едва ли бы стали рекомендовать его сюда без надежды на него. Уж не дело ли это о. Сергия Страгородского, легковерного и малоопытного? Что он искренно желает помочь Миссии, в этом не может быть сомнения, но если бы я знал, что это его рекомендация, то послал бы не телеграмму, а письмо. Впрочем, что Бог даст! Иначе я поступить не мог.

11/23 октября 1899. Понедельник.

В ответ на приглашение американского епископа картой «Bishop MacKim and Mrs MacKim at home», в четвертом часу отправился к нему. Оказалось, что делан прием по случаю прибытия к нему новой партии молодых миссионеров: трех священников женатых и двух диаконов и трех дам — миссионерок; все — молодец к молодцу, один даже выше меня ростом. Гостей было много; между ними: американский министр с женой, сказавший комплимент нашей Миссии, что она «успешней всех», англиканский епископ Awdry, спрашивавший, скоро ли же ко мне прибудут сотрудники? Между разговорами, обыкновенно в этих случаях пустыми, один англиканский пастор спросил меня, «приобщил бы я его, если бы он попросился и если бы предварительно исповедался». Я отвечал:

— Здесь ни в каком случае, у Вас есть свои священники и даже епископы; но если бы мы были в таком месте, где, кроме меня, не было бы другого священнослужителя и если бы Вы в смертной опасности попросили меня исповедать и приобщить Вас, то я сделал бы это, если бы Вы предварительно прочитали мне Никейский Символ Веры.

И я рассказал ему, как когда–то в Хакодате полтора суток просидел у постели больного горячкой католика — португальского консула, жена которого просила меня приобщить его Святых Тайн, поручившись, что он прочитает Никейский Символ Веры и исповедуется; к сожалению, больной умер, не приходя в сознание.

— А конгрегационалиста приобщили ли бы? — спрашивает.

— Конечно, нет, потому что он не верует, как должно, в таинство Евхаристии.

— Ваши же христиане могут у нас приобщаться — где хотят и когда хотят.

— Но пожелают ли наши христиане у вас приобщиться? Все они в крайнем сомнении, есть ли у вас настоящее таинство евхаристии? Это таинство может совершать только получивший от Бога непосредственно право на то, что есть человек предварительно принявший таинство священства. А у вас есть ли оно?

— Я верую в таинство священства.

— Это Ваше личное дело. А ваша Церковь? Пусть она уверует в это таинство и открыто заявит это, тогда речь может быть иная; но до того еще, вероятно, далеко.

Дальнейшему разговору помешали, но я видел, как опечалился пастор и как потом грустный прощался со мной. А что будешь делать! С их стороны или не заводить разговора, или слушать неприятную истину неизбежно; с нашей — молчать на вопросы глупо, отыгрываться ухмылением еще глупее, а как ласково ни говори, правды не избежишь — она же и нож вострый им.

12/24 октября 1899. Вторник.

Анания Фукусима в Сеноо–мура пожертвовал Церкви землю и им же построенный на ней дом для церковного употребления. О. Игнатий Мукояма просил написать ему похвалу за это. Сегодня отправлена Анании икона Знамения Божией Матери, из старых, из России, в серебряном окладе и в киоте, сделанном здесь, при письме на большом листе и за большою печатью.

О. Феодор Мидзуно вернулся из обзора Церквей в Симооса, повенчав там две свадьбы: катихизатора Илья Хонда и расстриженного Павла Ниццума вторым браком.

13/25 октября 1899. Среда.