Дни

Размахивая тростью, как кавалерийской саблей, и трубя в сигнальный рожок всем, кто имел неосторожность загородить ей дорогу, Клотильда Вестхаймер мчится во весь опор по узким проходам, пока наконец почти не сталкивается с багроволицым упитанным мужчиной, который разглядывает коробку с весьма натуралистической пластмассовой копией шестимесячного младенца. Скрипят тормоза, коляска со скрежетом останавливается, и Клотильда Вестхай-мер кричит на мужчину, чтоб тот посторонился, используя выражения, от которых зарделся бы и матрос. Оторопев и не найдя слов в ответ, мужчина лишь поднимает перед собой игрушечного младенца, словно надеясь, что вид этой штампованной невинности оградит его от града проклятий незамолкающей старой карги, но Клотильда Вестхаймер просто выхватывает у него из рук коробку и мчит коляску к ближайшей кассе.

Постоянная клиентка со дня открытия магазина, Клотильда Вестхаймер всегда покупает в «Днях» продукты, а иногда – экстравагантные подарки, которыми балует саму себя, поскольку больше некого: она отреклась от всех родственников и осталась старой девой, отшив в свое время множество поклонников. У нее наметанный глаз на выгодные покупки, и – как она только что продемонстрировала – непревзойденная способность добиваться своего.

Вот уже дюжина за дюжиной все новые и новые покупатели наводняют отдел, толкаются, отпихивая друг друга, хватая с полок товары, как шайка грабителей. Всякая притворная вежливость отброшена, правила этикета позабыты: все пробиваются к уцененным товарам, ныряют в витрины, вылезая уже с добычей, а потом присоединяются к толпам вокруг касс, где размахивают карточками всех цветов и оттенков – от скучно-серого «алюминия» до розоватого «родия». Зная, что покупку со скидкой можно совершить лишь в течение ограниченного времени, и исполняясь мрачной решимости ни за что не уходить без куклы (о насущной необходимости которой еще недавно они даже не подозревали), покупатели криком пытаются привлечь к себе внимание кассиров и верещат, как обиженные карапузы, когда предпочтение отдается кому-то другому, кто этого явно не заслуживает.

Стараясь придерживаться зыбкого периметра толпы, оставаясь вне досягаемости острых локтей и пихучих плеч, Фрэнк высматривает подозрительных личностей, однако все, что он видит, – это скопище прилично одетых, состоятельных мужчин и женщин, которые ведут себя, как дикие звери. Двое мужчин среднего возраста в дорогих костюмах дерутся из-за тролля с пунцовыми волосами, и каждый с растущим недовольством настаивает на том, что он первым увидел игрушку. А вот и розовощекая фарфоровая Бо-Пип, [7]кукла из коллекционной серии, представляющей персонажей детских стишков: будущий владелец использует ее вместо дубинки, расчищая себе путь в волнующейся толпе. Фрэнк видит, как маленький мальчик прижимает к груди фигурку солдата, одетого в хаки, и орет хриплым голосом, а его мамаша пытается протиснуться вместе с ним к кассе сквозь массу человеческих тел. Вдруг верхняя половинка самого большого набора русских матрешек громко шлепается вниз, пролетев над толпой, и катится по ковру к ногам Фрэнка. Раскрашенное личико в пестром полушалке жалобно смотрит на него, словно умоляя прекратить это безумие.

Недовольство перерастает в драку. Тех, кто пытается влезть без очереди, хватают за шкирку и водворяют назад. Торжествует правосудие прерий в самой грубой своей форме.

Измученные продавцы, вооруженные сканерами, регистрируют покупки с максимальной скоростью, доступной человеческим силам (но недостаточно быстро, чтобы полностью обслужить беснующуюся требовательную толпу), а высоко висящие камеры, управляемые вручную из «Глаза», поворачиваются и будто кивают, обозревая происходящую внизу давку с надменным и ленивым любопытством.

Часы подсказывают Фрэнку, что до конца распродажи осталось меньше минуты, однако ярость толпы ничуть не унимается. Напротив, покупатели волнуются все больше, чувствуя, как истекают драгоценные секунды. Над опоздавшими, рвущимися вперед, учиняется скорая расправа. Толкотня сменяется откровенным отпихиванием соперников.

Затем, наконец, снова раздается мелодичная фраза из семи нот, и женский голос с язвительным спокойствием объявляет, что распродажа окончена. Слышится коллективный вздох разочарования покупателей-неудачников; они немедленно отворачиваются от кассовых аппаратов и с отвращением бросают кукол, которых, сгорая от нетерпения, стремились приобрести всего несколько секунд назад. Те же, кому посчастливилось сделать покупку, выходят из отдела, обнимая свою добычу и во всеуслышание хвастаясь, сколько денег они сэкономили. Споры затихают, противники постепенно приходят в себя, будто пробуждаясь от транса. Они глядят друг на друга, смущенно моргая, и уже не могут вспомнить, из-за чего сыр-бор разгорелся. Некоторые даже извиняются – они, мол, сами не понимают, что на них нашло.