Дни боевые

В головную заставу выдвигалась шестая рота лейтенанта Балабанова. Она получила задачу обойти остров Саватес с севера и продвигаться берегом болота на юго-запад. Через десять километров марша рота должна была повернуть строго на запад и, выйдя на подступы к Любецкому, прикрыть сосредоточение батальона.

Задача по своему замыслу была проста — не сбиться с направления и выйти в заданный район. Но ее исполнение в условиях ночи, лесною бездорожья и ненастной погоды таило немалые трудности.

Застава тронулась, а вслед за ней двинулся весь батальон Лютикова. Через час должны были выступить и главные силы полка.

Свистельников попросил высвободить ему батальон Чуприна, и я обещал сделать это к утру независимо от результатов боя за остров. Нужно было подготовить дивизионную школу младшего начсостава, и поэтому я, не ожидая выступления главных сил, вернулся на командный пункт.

* * *

Снег шел всю ночь. Саперы выбивались из сил, расчищая дорогу.

Опорный пункт Саватес был взят, и батальон Чуприна получил возможность присоединиться к полку. Прибывшей для смены батальона школе младшего начсостава участвовать в бою не пришлось. Утром курсанты вместо ожидаемого боя оказались на своеобразной экскурсии. Они с интересом осматривали оборонительную систему острова: противопехотные минные поля, проволочные заграждения, разбросанные по опушкам леса, пулеметные площадки на деревьях, систему просек с легкими дзотами для перекрестного огня перед опушкой и в глубине леса.

По всему было видно, что гитлеровцы намеревались серьезно защищать остров и готовились обороняться всю зиму.

Бросалось в глаза отсутствие земляных построек. Блиндажи и землянки заменялись утепленными солдатскими шалашами продолговатой формы с длинными, вовсю стену, нарами и рублеными офицерскими домиками с двойными стенками. Углубляться в землю не позволяла подпочвенная вода.

У шалашей под навесами хранились огромные, неуклюжие, сплетенные из соломы эрзац-валенки.

Штабелями лежали ящики с неиспользованными минами для малокалиберного ротного миномета, который в зимних условиях оказался непригодным: легкая мина при падении в снег не взрывалась.

Кроме курсантов, на острове побывали разведчики, саперы, связисты. Приезжала группа командиров Казанского полка. Всем хотелось познакомиться с обороной врага в болотистом лесу.

Пробыв почти весь день в Кремняке и на болоте, я продрог, простудился и ночью заболел ангиной. Температура подскочила до сорока, заложило горло, пропал голос. На два дня я вышел из строя.

А события на фронте продолжали развиваться. Правда, не так, как хотелось нам.

От Новгородского полка донесения поступали с перебоями. С большим трудом прибивал он себе дорогу. Подобно огромному бураву, врезался полк в полутораметровый слой снега, сверлил и разбрасывал его в стороны, подминал под себя и в образовавшийся проход втягивал сначала голову, потом туловище, а затем уже длинный хвост из артиллерийских и санных запряжек.

Без помощи каких-либо дорожных машин люди боролись со снежной стихией и шаг за шагом отвоевывали пространство. Более суток затратил полк на прокладку двенадцатикилометровой дороги и выдвижение к своей цели.

На второй день, под вечер, в штабе дивизии с часу на час ожидали доклада Свистельникова о соединении с Лютиковым и вступлении в Любецкое. Но, к общему разочарованию, поступили сведения иного характера.

Пробившись через лес, полк вышел на подступы к населенному пункту, занятому противником, а батальона Лютикова там не оказалось. Какой перед полком населенный пункт, где сейчас Лютиков, командир полка не знал: находясь со своим штабом в лесу, он потерял ориентировку.

День подходил к концу, между тем положение у Свистельникова не менялось, сам он все больше и больше терял уверенность в своих действиях.

Вечером мне удалось с помощью адъютанта переговорить с командиром полка.

— Что вы сейчас делаете? — спросил я у Свистельникова.

— Уточняем положение.

— Ну и что же, уточнили хоть сколько-нибудь?

— Да. Полк как будто бы находится у Любецкого.

— А где же Лютиков?

— С ним еще не связались.

— Вы атаковали Любецкое?

— Пытались, но безуспешно. Сковывает глубокий снег.

— Что же вы намерены делать?

— Выполнять задачу.

— Каким же образом?

— Пока еще не решил, но будем выполнять.

— Может быть, вы не у Любецкого, а у какого-либо другого пункта? Где вы сами-то? Что вы лично видите и слышите? — допытывался я, стараясь уяснить положение полка.

— Я в лесу, в километре от населенного пункта. Ориентиров здесь никаких нет. Днем вправо слышалась перестрелка, а теперь и там тихо. Пехота лежит на опушке, артиллерия находится на лесной поляне.

— Вы уточняли, кто вел перестрелку?

— Посылал разведку, но она возвратилась ни с чем.

Слушая доклад Свистельникова и всматриваясь в карту, я думал о действиях полка и о его командире. Дело обстояло не так уж плохо, как это представлялось Свистельникову. Попав в новую обстановку, резко отличавшуюся от обычной при обороне на хорошо изученной местности, он просто растерялся.