Дни боевые

Через несколько дней 10-й гвардейской воздушнодесантной дивизии Микеладзе было присвоено почетное наименование «Криворожской», а 188-я стрелковая Ннжнеднепровская дивизия Даниленко была награждена орденом Красного Знамени.

Откатываясь под ударами наших войск, немецко-фашистские оккупанты затопили вес шахты, взорвали компрессорные вентиляционные установки, надшахтные здания, рудосортировочные фабрики, электростанции, разрушили все культурно-бытовые здания и 1730 жилых домов. Общий ущерб, нанесенный гитлеровцами предприятиям и учреждениям Криворожского железорудного бассейна, превысил один миллиард рублей.

Но сразу же после освобождения в городе забурлила напряженная трудовая жизнь. Еще гремела канонада на Ингульце, а в Кривом Роге уже развертывали свою работу партийные и советские учреждения. Советские люди приступили к восстановлению разрушенных шахт и городского коммунального хозяйства.

От Ингульца до Днестра

Во второй половине дня 23 февраля 1944 года соединения корпуса выдвинулись на левый берег Ингульца, имея правый фланг у Лозоватки, а левый к западу от центра Кривого Рога. Правее, к Лозоватке, вышла 92-я гвардейская дивизия Петрушина.

В первом эшелоне корпуса находились три гвардейские дивизии: справа Микеладзе, в центре — Чиркова, слева — Чурмаева. Стрелковая дивизия Даниленко, понесшая в боях за Криворожье наибольшие потери, была оставлена во втором эшелоне, в районе рудника имени Карла Либкнехта.

Наш подход к реке противник встретил организованным огнем. Передний край заранее подготовленного гитлеровцами рубежа проходил по правому берегу.

Перед фронтом корпуса находились известные уже нам части 62-й пехотной и 23-й танковой дивизий.

В ночь на 25 февраля наши дивизии предприняли попытку захватить плацдармы. Лучше всего это удалось Микеладзе. Выделенные для первого броска подразделения скрытно преодолели на плотиках реку и внезапно атаковали. Часть берега между Лозоваткой и поселком Ингулецким они очистили без особого труда. А к утру на правый берег переправился весь 24-й воздушнодесантный полк. Плацдарм был расширен до одного километра по фронту и на 200–300 метров в глубину.

У Чиркова за противоположный берег зацепилась одна рота. Она захватила северную часть Ингулецкого и закрепилась там.

Все попытки Чурмаева преодолеть реку противник отразил огнем.

Днем 25 февраля меня вызвали на НП командарма — на высоту с тремя курганами юго-западнее Веселого Кута. Я в то время болел ангиной, говорил только шепотом, поэтому меня всюду сопровождал Москвин.

В палатке, задернутой маскировочной сеткой, кроме Шарохина, неожиданно для себя увидел командующего войсками фронта Малиновского. Представился ему.

— Здравствуйте! Присаживайтесь! Давно хотел познакомиться! приподнявшись и подавая мне руку, сказал Малиновский. — Не скрою, доволен действиями вашего корпуса.

— Благодарю, товарищ командующий. Очень рад! Постараюсь и впредь оправдать ваше доверие, — прохрипел я в ответ и показал на больное горло.

— Понимаю, понимаю, — кивнул головой Малиновский и пригласил меня присесть. — Ну что ж, докладывайте! Как дела у вас?

Приветливая встреча взволновала меня. Хотелось доложить многое, не только о сегодняшней обстановке на Ингульце, но и о прошлых боях, о героизме людей, о нуждах поредевших частей и дивизий и о многом другом. Но я не мог говорить.

— Кузнецов не сможет доложить, товарищ командующий, — сказал Шарохин. Позвольте заслушать его начальника оперативного отдела. Вы готовы? обратился он к Москвину.

— Точно так. Готов!

— Хорошо! — согласился генерал армии. Развернув на столике свою рабочую карту, Москвин стал докладывать о результатах ночного боя за плацдарм, а я следил за ним и иногда шепотом делал поправки.

— Дела у вас идут неплохо, — одобрительно заметил командующий фронтом, выслушав наш доклад, — Главное теперь — расширить плацдарм и прочно закрепить его. Долго мы сидеть на месте не собираемся, подготовимся и возобновим наступление. — А вам, — кивнул он мне, — пожелаю скорейшего выздоровления. Условимся так: вы форсируете Ингулец, прорвете оборону и разовьете успех на запад, а я со своей стороны, если к тому времени ваша болезнь не пройдет, обещаю положить вас недели на две в свой подручный госпиталь. Есть там у меня на примете один врач, он излечивает от всех болезней.

— У него болезнь не такая уж сложная. Справится, пожалуй, и медсестра, которая, конечно, помоложе и поинтереснее, — поддержал шутку Шарохин.

Командарм поставил передо мной задачу — захватить Родионовку, расположенную в четырех километрах западнее Ингульца.

— Это и плацдарм расширит и противника скует, — подтвердил и командующий фронтом.

Наступление я должен был провести 27 февраля. На подготовку оставался один день и две ночи.