Дни черного солнца

Последние слова прозвучали так близко от моего уха, что кожу защекотало дыхание. Я ждала, что вот сейчас меня коснутся его губы, и знала, что вот тогда-то неминуемо заору на весь дом. Еще я знала со всей определенностью, что в этом случае он меня тут же убьет.

Но я не успела обречь себя на смерть: с другого конца комнаты донесся еще голос:

– Неправомерный вопрос. Откуда ей знать?

Это говорила женщина, и я тотчас узнала ее. Я слышала этот голос год назад, в переулке, где густо воняло мочой, горелой плотью и страхом. Туда явилась богиня, которую Сиэй называл матерью. Теперь я знала, кем она на самом деле была.

– Зато единственно важный, – отозвался мужчина.

Он выпустил мои волосы, я шатнулась вперед и замерла, дрожа, всем существом желая бежать и понимая бессмысленность подобной попытки.

А Солнышко все спал. Я слышала его ровное, медленное дыхание. Что-то тут было неправильно, очень неправильно…

Я сглотнула.

– Как тебя называть, леди? Йейнэ или…

– Пусть будет Йейнэ. – Она помедлила, что-то в моих словах позабавило ее. – А имени моего спутника ты разве не хочешь спросить?

Я прошептала:

– Думается, я и так его знаю…

Я ощутила ее улыбку.

– Тем не менее формальности соблюсти надо. Ты, конечно же, Орри Шот. А это – Нахадот.

Я кое-как заставила себя не то что поклониться – деревянно кивнуть:

– Очень рада встрече с вами обоими…

– Ну вот, так-то лучше, – сказала женщина. – Как тебе кажется?

Я сообразила, что это последнее относилось уже не ко мне, только когда ответил мужчина – ох, не человеческий мужчина, совсем даже нет… И тут я снова подпрыгнула, потому что голос успел отодвинуться и прозвучал рядом с кроватью.

– Мне все равно, – сказал он.

– Ну, будь же ты немножко помягче, – вздохнула женщина. – Я ценю твой вопрос, Орри. Когда-нибудь, полагаю, мое имя станет лучше известно, но пока меня еще путают с предшественницей, и это несколько раздражает.

Теперь я сообразила, где ей заблагорассудилось расположиться: возле окон, в большом кресле, где я сама сиживала временами, слушая звуки городской жизни. Я легко представила, как она сидела там – в изящной позе, положив ногу на ногу и чуть кривя губы. Да, и ноги у нее наверняка босые…

Воображать себе того, второго, я даже и не пыталась.

– Идем со мной, – сказала женщина, поднимаясь.

Она подошла ко мне и взяла за руку прохладной ладошкой. В тот далекий день, в загаженном переулке, я получила некоторое представление о ее могуществе, но сейчас оно совершенно не ощущалось – даже вблизи. Комнату заполнял лишь холод Ночного хозяина.

– Но…

Я было повернулась идти с ней, как диктовало нерассуждающее чувство самосохранения. Но вот она потянула меня за руку… а ноги отказались двигаться. Йейнэ тоже остановилась, глядя на меня. Я пыталась говорить, но не находила слов. Я лишь обернулась – не потому, что мне хотелось, просто так было надо. Я обернулась к Ночному хозяину, что стоял у кровати, нависая над Солнышком.

В голосе Госпожи прозвучала теплая, добрая нотка:

– Мы не сделаем ему ничего плохого. Даже Наха его не тронет.

Наха, тупо пронеслось у меня в голове. Поди ж ты, у Ночного хозяина есть ласкательное, короткое имя… Я судорожно облизала губы:

– Я не… он… – Я снова сглотнула. – Он всегда так чутко спит…

Она кивнула. Я не видела ее, но угадала движение. Я это умела.

– Солнце только что село, хотя в небе свет еще есть, – проговорила она и вновь взяла меня за руку. – Это мое время. Он проснется, когда я позволю ему… хотя прежде нашего ухода я делать это не собираюсь. Так будет лучше…

Она повела меня вниз. На кухне она устроила меня за столом и сама села напротив. Здесь, вдали от Нахадота, я постепенно начала ее ощущать. Чувство было совсем иное, нежели тогда в переулке. Я воспринимала ее как сдержанность, равновесие и покой.

Я задумалась, а не предложить ли ей чаю.

– А почему будет лучше, если Солнышко все проспит?.. – спросила я наконец.

Она негромко рассмеялась:

– Мне нравится это имя – Солнышко… И ты тоже мне нравишься, Орри Шот; потому-то я и пожелала поговорить с тобой наедине.

Я слегка вздрогнула, когда ее руки – осторожные и, как я с удивлением заметила, мозолистые – повернули мою голову, чтобы удобней было рассматривать. Я вспомнила при этом, что она гораздо ниже ростом, чем я.

– Наха был прав, – сказала она. – Ты красива, и твои глаза, как мне кажется, это только подчеркивают.

Я промолчала, беспокоясь про себя, – ведь она не ответила на мой вопрос.

Насмотревшись, она выпустила меня:

– Ты знаешь, почему я запретила младшим богам покидать Тень?

Я недоуменно заморгала:

– Э-э-э… нет.

– А я думаю, на самом деле ты знаешь, причем лучше, чем кто-либо. Сама видишь, что получается, когда хотя бы один смертный начинает настолько близко соприкасаться с нашим народом. Разрушения, убийства… Допущу ли я, чтобы весь мир так страдал?

Я нахмурилась. Открыла рот, помедлила… и все же решила высказать, что было у меня на уме.

– Думаю, – проговорила я, – нет разницы, запрещаешь или нет ты это богорожденным.

– Вот как?

Я гадала про себя, вправду заинтересовал ее мой ответ или она испытывала меня.