Дни, что нас сближают

Так он стоял и размышлял, как вдруг послышался треск мотоцикла. Тот самый человек остановился возле газика.

Он слез с мотоцикла и, сразу поняв, в чем дело, направился к машине. Водитель встал у него на пути, но он одним движением плеча отодвинул его и достал запасное колесо.

— Да, но у меня нет инструмента, — почти со злорадством сообщил паренек своему спасителю.

Тогда человек наклонился, железными пальцами отвинтил болты у лопнувшего колеса и снова выпрямился.

— Нет у меня домкрата! — тонким голосом выкрикнул водитель.

Глаза человека потемнели, потом налились кровью от напряжения.

Одной рукой он поднял газик, другой снял колесо. И пока ставил новое, так и не проронил ни звука, лишь похрустывали суставы. Он опустил газик на землю, завинтил пальцами болты и сел на мотоцикл.

Когда треск мотоцикла стих, слился с ночной тишиной, водитель пошевелился. На лбу у него выступил пот, будто он сам сделал всю эту работу.

7

Он влез в газик, вздохнул, и машина тронулась с места. Немного спустя он уже был в корчме.

Горожане, с покрасневшими от тепла и ракии лицами, обрадовались его приходу, стали хлопать по плечу и спрашивать, как ему удалось выйти из положения.

— Удалось, — только и ответил паренек и залился румянцем.

Приезжие посоветовались и решили, что времени хватит вполне, чтобы устроиться в доме, умыться и поспеть прямо к банкету.

Буфетчица все еще суетилась в их «резиденции»: она заправляла в кухне походную кровать.

— Эта кровать тоже стояла в спальне, но я решила, что женщине как-то неловко спать в одной комнате со всеми, потому и перетащила ее сюда… Ничего, — она виновато улыбнулась Эмилии, — зато кухня быстрее нагревается. Мне надо спешить, а то уже скоро начало.

И ушла готовить банкет. Водитель тоже ушел — он был уже не нужен, поскольку корчма находилась в двух шагах от председательского дома.

Они постояли в кухне, затем пошли посмотреть на комнату рядом. Двухспальная кровать из орехового дерева с жесткими простынями, полированный гардероб — здесь так было уютно, что Евгений зевнул, не успев прикрыть рот ладонью, за что сразу же извинился.

Эмилия побежала искать умывальник и вернулась очень довольная — обнаружила настоящую ванную с включенным электрическим бойлером.

Она порылась в своей сумке, вытащила оттуда большой полиэтиленовый пакет, какие-то косметички и полотенце.

Вскоре мужчины услышали теплое журчание водяных струй. Чавдар заслушался шумом прозрачной воды, стекавшей по женскому телу, а Евгений открыл чемодан и достал джинсы.

— Хорошо, что я взял джинсы, — сказал он, — представляешь, какая там будет грязь?

Но Чавдар представлял себе совершенно другое.

— Да-да, — продолжал Евгений, — грязища там наверняка — жуть. В такое время — полевые работы! Но ничего не поделаешь, шеф торопит.

Душ смолк. Что-то очень неприятное забулькало за стеной.

Чавдар неохотно ответил:

— Местные спешат, вот на него и нажали…

— Эти местные всегда гонят, — сказал Евгений, — но шеф, видно, уверен, что объект не заслуживает внимания, иначе не отправил бы нас сюда на такой короткий срок.

— Пока все это только прогнозы, — бросил Чавдар.

— Ну да!.. Прогнозы шефа безошибочны. Коли он убежден, что это представляет интерес, то остановит постройку не только плотины, но и ракетной площадки.

— Что тут может быть интересного? Как говорится, пыль веков. Здесь где ни копни, что-нибудь найдешь.

В дверях появилась Эмилия.

— Вода кончилась! Еле смыла пену. Проклятье!

Она ушла на кухню переодеваться, вернулась в халате и объявила мужчинам:

— Я ложусь спать.

Они удивились, спросили, почему она так поступает, ведь люди из лучших к ним чувств устраивают банкет, а она — спать…

— Именно! — ответила Эмилия. И не захотела объяснить, что означает это «именно».

Евгений рассердился, даже голос повысил, почему, мол, она целый день говорит недомолвками? Но Эмилия смотрела на них невинными глазами, в которых затаилась тихая грусть.

Чавдар объяснил ее желание спать по-своему.

— Знаешь, Евгений, ты, как самый представительный из нас, ступай на банкет один, меня тоже что-то в сон клонит. Я совсем раскис после ракии.

У Евгения мелькнула мысль, что было бы неплохо блеснуть в местном обществе, но тут он вспомнил тайную игру рук на заднем сиденье, насупился, снял куртку и сел на кровать.

— Я человек необщительный, крестьяне испортят мне аппетит и все на свете, — сказал он.

Чавдар явно огорчился, что Евгений не хочет оставить их вдвоем, но добродушно похлопал сникшего коллегу по плечу.

— Давай, товарищ горожанин, пойдем вместе. Связь с народом, да и жаркое к тому же.

Но Евгений заупрямился:

— Mot dit — pièce jetée[18].

Раздался стук в дверь, и, прежде чем она открылась, комната наполнилась запахом деревни, влажной шерсти, вина. Лишь потом появился старик. Он осмотрел всех троих, остановил взгляд на Чавдаре, перевел дух и сказал:

— Собирайтесь, товарищи, мясо стынет, да и люди вас ждут.

— Мы, дедушка, решили не идти. Устали, — ответил Евгений.

— Завтра вечером придем, — пообещал Чавдар, — отведаем вашего жаркого. А оно с приправами?

— Как огонь! — сообщил старик и сел.

Помолчали, но тут встрепенулась Эмилия: