Дни гнева, дни любви

– В таком случае они просто бесчувственные болваны, моя прелестная кузина… Одной своей очаровательной улыбкой вы добились большего, чем они целыми кипами писем и прошений.

Мне были приятны эти слова, и я невольно улыбнулась.

– Ах, как вы любите льстить, Кристиан! Вам не страшно так щедро раздавать комплименты?

– Зачем же мне их жалеть, если вы их достойны?

– Берегитесь, вы растратите весь свой запас любезностей и станете повторяться… Знаете, что сказал мне император?

Задав этот вопрос, я посмотрела графу в лицо и едва не ахнула от мысли, внезапно осенившей меня. Эта таинственная улыбка, загадочная фраза о том, как он расхваливал меня перед Леопольдом…

– Признавайтесь немедленно, Кристиан: то, что император приказал мне быть на маскараде, – это ваших рук дело?!

Он попытался поймать мою руку и поднести к губам.

– Клянусь, милая кузина, я не предполагал, что вам это будет неприятно.

Я сдвинула брови.

– Фи, как это некрасиво, граф! Вести какие-то переговоры у меня за спиной… А знаете ли вы, что своей излишней любезностью лишили меня удовольствия увидеть сына после полуторамесячной разлуки?

Я решительно отвергла все его попытки поцеловать мне руку.

– Если вы, принцесса, так уж огорчены моим поступком, я мигом могу все уладить, – сказал он, явно уязвленный. – Мне достаточно сказать несколько слов императору и…

– Довольно, кузен! Ничего говорить не надо. Только прошу вас впредь быть более осмотрительным…

В конце галереи я увидела фигуру горничной, которая несла мне шляпу, летний плащ и перчатки, и быстро пошла ей навстречу, не считая нужным прощаться.

3

– Знаете, сударыня, сдается мне, что все ваши выдумки оказались удивительно безвкусными.

Столь строгий приговор я вынесла венской модистке, приглашенной моим отцом и одевавшей меня к карнавалу.

– Неужели вы не понимаете? Взгляните сами!

В этом наряде мне не нравилось все: от плоских туфелек из атласа до щедро усыпанного пудрой завитого парика середины века. Огромные, почти квадратные фижмы внушали сомнения насчет того, смогу ли я войти в дверь. Платье было короткое, открывавшее чулки – смешное, карнавальное, но некрасивое. Симпатичной была только бархатная «мушка» на левом виске, но и ее почти целиком скрывала усыпанная блестками маска.

– Мадам, но ведь это платье не для изысканного вечера, – возразила модистка. – На маскараде все дамы выглядят подобным образом…

– Возможно… Но ведь то венские дамы! А я парижанка. С меня другой спрос.

Я решительно распустила тугой корсет, отшвырнула в угол атласные туфли.

– Довольно! Я не хочу быть смешной. Оглянувшись на служанок, я увидела, что они явно озадачены моим поведением.

– Шарлотта, ступайте и купите мне цветов, – приказала я быстро. – Я видела, они продаются совсем рядом с домом.

– Мадам, где же я в такое время возьму цветов? Вы же не делали заказа, а без него ни хороших роз, ни камелий достать невозможно.

– Разве я прошу камелии? Сейчас апрель… Вы пойдете и купите мне целую охапку ландышей, фиалок, незабудок… Вы понимаете?

– Такие цветы, мадам, подходят разве что гризеткам.

– Не ваше дело! Вы слышали, что я сказала? Шарлотта молча вышла из комнаты.

– Я жду вас через пять минут! – крикнула я ей вслед. Меня охватило радостное возбуждение. Я буду выглядеть красиво! И не просто красиво, а сногсшибательно. Клянусь, ни одна дама на маскараде не будет иметь такого костюма. Ах, Боже мой, как же я любила наряжаться… В этом было что-то волнующее, утонченное, словно я творила саму себя. К тому же, как давно я была лишена этого! А нынче меня будет видеть весь Шенбрунн!

– Минна, давайте сюда платье, которое мне подарил граф Дюрфор… Да-да, именно это!

В ярко освещенной комнате мягкими тонами переливалось пышное легкое платье из шелка необычного пепельно-фиалкового цвета. Вот что значит последняя мода! Теперь юбки стали длиннее и не такие широкие. Лиф мягко облегает грудь. Ткань такая прозрачная, что, кажется, сквозь нее просвечивают соски. Широкий пояс из блестящего муара обхватывает талию чуть выше, чем положено. Рукава открывают безупречную линию локтя. Как хорошо, что это платье такое открытое… Обнаженные руки, обнаженные покатые плечи, точеная лебединая шея, полуобнаженная грудь, ослепительная золотистая кожа… Настоящий весенний наряд. Я даже придумала, кем я буду на маскараде. Флорой! Да, именно Флорой – богиней зелени, цветов, весны…

Совсем тихо, без стука в комнату вошел мой отец. Я улыбнулась. Как всегда, он не подчинялся общим правилам и не надел маскарадного костюма, но выглядел сейчас великолепно. Он словно ни на миг не желал забывать о том, что он большой вельможа. Синяя лента ордена Святого Духа украшала его светлый камзол с пышным белоснежным фальбелем. Сверкали алмазами пряжки на туфлях. Золотой крест с лилиями – орден Святого Людовика – сиял на груди. Принц был при шпаге, хоть и отправлялся на праздник.

Он прищурился.

– Святой Боже, Сюзанна, кого это вы сегодня представляете? Вы вылитая утренняя заря. Или, может, розовоперстая Эос?

– Ни то, ни другое, – отвечала я смеясь. – Мой туалет еще не закончен.

– Вы уже выбрали для себя драгоценности?