Дни, когда я плакала

Она уже успела спуститься на десять ступенек.

– Ты Габриэль Юнион! А я та неугомонная девчонка, что хочет подраться и говорит, – она поворачивается ко мне: – «Тебя коснулся ангел, девочка», – она улыбается, когда я догоняю ее. – Помнишь эту часть?

– Конечно.

– Вот это я, – говорит она, беря меня за руку. – Именно это мы и сыграем.

Когда мы подъезжаем к дому Джии, у нас нет плана. Мы пытались придумать хоть что-нибудь, пока ехали, но когда ты в ярости, думать вообще сложно. А Оливии удалось довести меня просто до белого каления.

– Почему эта стерва на тебя набросилась? Я думала, вы были подругами.

Но Джиа никогда не была моей подругой. Она всегда делала всё возможное, чтобы влезть между мной и Дестани. И теперь ей наконец это удалось.

– Но как у нее оказался мой дневник? Ее же не было на уроке у миссис Йейтс, – говорю я, уставившись на кирпичный дом Джии.

Оливия поворачивается ко мне, качая головой.

– Куинн, это была Дестани.

У меня внутри всё обрывается.

– Нет. Не может быть, чтобы она знала. Она бы не позволила Джие… – Дестани всегда во всем следовала за Джией, но чтобы настолько? Настолько, чтобы с готовностью уничтожить меня? Меня – ту, что была ее лучшей подругой на протяжении десяти лет? – Но ведь это значит, что именно Дестани украла мой дневник.

Оливия кивает.

– А как еще он мог оказаться у Джии?

– Может, она сделала это вместе с Кайде, – с надеждой произношу я. – Он расист, она расистка – они идеальная пара.

Оливия кривит губы и отворачивается к лобовому стеклу, явно не убежденная моим аргументом.

Не может быть, чтобы Дестани обо всем знала. Джиа могла попытаться забить ее голову какой-нибудь чушью обо мне, но она не послушала бы.

Я поднимаю взгляд на кирпичный дом и открытую зеленую лужайку. И тут замечаю, что на подъездной дорожке пусто.

– Подожди. Ее здесь даже нет, – я смотрю на Оливию.

Она тоже обращает внимание на то, что моя машина перед домом – единственная.

– Черт! Может, нам подождать?

Я пожимаю плечами. Потом думаю. Главная причина, почему она это сделала – чтобы Дестани осталась только с ней. Я даю задний ход.

– Я знаю, где она.

Десять минут спустя мы подъезжаем к знакомому белому фермерскому дому. Всё выглядит так же, как и раньше. Цветочный сад сбоку, простая уличная мебель у огороженного крыльца, где мы с Дестани обычно красили ногти, американский флаг, свисающий с козырька.

Я паркуюсь позади белого «Тахо» Джии.

Оливия поворачивается ко мне:

– Ты готова?

Я вот-вот встречусь с главным агрессором Хейворта. Я смотрю на Оливию – на кольцо в перегородке носа, похожее на корону над губами, ее шоколадно-карие глаза, подчеркнутые черной подводкой, длинные тонкие косички, собранные в высокий хвост. Рядом со мной самая безбашенная девчонка в Хейворте, та, что надирала задницы парням. Я киваю. Я готова.

– Наша главная цель – вернуть твой дневник! – Ее глаза горят диким огнем.

Я не могу поверить, что она здесь ради меня, несмотря на то что я в свое время ее не защитила.

Когда она открывает свою дверь, я говорю:

– Подожди, Оливия! – Она замирает с одной ногой в машине, а другой на дорожке. – Я так жалею, что тогда за тебя не вступилась.

Она смотрит мне в глаза.

– Куинн, я знаю. Главное, что сейчас ты здесь. – Она приподнимает брови. – И ты можешь называть меня Ливви. Хорошо?

Я с благодарностью киваю, улыбаясь от уха до уха.

– Выходи, – говорит она.

Мы обходим внедорожник Оливии и «Мустанг» Дестани. Других машин не видно. Видимо, родителей нет дома.

Сердце бешено колотится у меня в груди. Мы поднимаемся на крыльцо. У меня дрожит рука, когда я подношу ее к сетчатой двери. Я стучу слишком тихо, и Ливви громко ударяет по ней.

Я поворачиваюсь к ней.

– Мне страшно.

– Нет, Куинн. Ты бесстрашная, и ты здесь, чтобы забрать то, что принадлежит тебе. Ты Габриэль Юнион, верно? – Никто из нас не помнит имен своих героев в фильме.

Я киваю.

– Я Габриэль Юнион. И я здесь, чтобы забрать то, что принадлежит мне! – Но я всё равно боюсь узнать, что Оливия была права насчет Дестани.

Дверь открывается. Перед нами появляется Дестани. Она явно не ожидала увидеть меня, а тем более Оливию.

– Куинн, что ты здесь делаешь?

Я смотрю в ее серые глаза, чувствуя, как мои эмоции вырываются наружу, как слова обретают форму у меня на языке. Я проглатываю их и просто смотрю на нее – по тому, как она прячет глаза, я понимаю, что она точно знает, почему я здесь. В ее взгляде сквозит вина. Она знает.

Мой мир разлетается на куски, когда я это осознаю. Я наверняка слишком поспешила с выводами. Не может быть, чтобы она позволила этому случиться со мной. Она всегда была такой верной. Я помню ту пятницу перед вечеринкой у Чейза. Мэтт ждал до последнего, чтобы пригласить Дестани на свидание. Он спросил:

– Эй, а как ты завтра планируешь ехать к Чейзу?

И она ответила:

– Я не знаю. Наверно, с Джией или Куинн.

– О, ну, может, тогда я тебя отвезу? Поедем вместе.

Она пропищала:

– Это что, свидание?

Он застал ее врасплох, особенно с учетом того факта, что я всегда в подробностях рассказывала ей о наших с ним встречах на батуте. Мы с ней обе думали, что Мэтт влюблен в меня.