Дни мародёров (СИ)

— Пожалуйста, сэр! — Ремус навалился на стол, чуть не опрокинув чашку и поедая глазами погрустневшего преподавателя. — Расскажите, мне...важно это узнать!

— Да я вижу, что важно, — промолвил Джекилл, глядя на Ремуса чуть ли не с жалостью. — Потому и не могу.

Ремус приложил к груди ладонь и замотал головой.

— Сэр, я...

— Ну ладно-ладно! — Джекилл нервно постучал пальцами по столу. — Только ты сначала должен пообещать, что это навсегда останется между нами.

— Конечно! То есть... я обещаю! Даю слово Годрику Гриффиндору.

Это было страшная студенческая клятва. Джекилл наверняка знал, как она обязывает студента Хогвартса и потому поверил ему.

— Ну это ни к чему, я тебе итак верю. — профессор потер ладонью рот. — Хм. Тогда, пожалуй, начну с самого начала. Чтобы ты понимал всё...

Ремус кивнул.

— Видишь ли, Ремус, я и Валери (ты уж прости, но я буду называть её именно так), знакомы с самого детства. Мы родились и выросли в небольшом городке под названием Уиллоу-Крик. Мой отец был местным целителем и мы жили в большом доме, а родители Валери погибли во время первой волшебной войны и она жила с младшим братом в самом бедном районе нашего города. Так вышло, что кроме неё у меня не было других знакомых моего возраста, так как я рос довольно стеснительным ребенком, а с ней никто не дружил — родители запрещали своим отпрыскам общаться с «детьми Грей». Но, несмотря на своё положение, Валери была очень веселой и храброй. Я учил её магии, так как всё своё детство проводил за книгами, а её некому было учить, в то время как Валери время от времени защищала меня от местных хулиганов. Так мы и подружились. Когда нам исполнилось одиннадцать, нам, как и всем, пришли письма из Хогвартса. Я поехал учиться, а Валери осталась дома, потому что кроме неё некому было позаботиться о брате. Пока я постигал вершины науки, она из года в год тратила волшебный потенциал на то, чтобы зачаровывать грязные тарелки в местном трактире и отбиваться чарами от пьяных мужчин. Ты не представляешь, как больно мне было видеть, как она постепенно превращается в одну из этих несчастных девушек, которых я часто видел в нашем городке: одиноких, обозленных, уставших и растерявших всякую надежду. Каждое лето я уговаривал её бросить эту никчемную работу и поехать со мной в Хогвартс, но она не соглашалась и твердила, что обязана поставить Уильяма на ноги. С годами мне было всё страшнее и страшнее оставлять её в этом городе одну. И вот...как-то раз, зимой, когда я учился на шестом курсе, к ней в трактир явился один человек. Тогда была страшная метель и у Валери не было посетителей — она была совсем одна...

Джекилл осекся, уставившись в свою чашку.

Ремус сначала не понял, почему он прервался, а когда понял, к горлу подкатила тошнота.

— Когда прибежала помощь, этот человек уже исчез, — продолжил Джекилл. — Валери была чуть жива и её сразу же отнесли к моему отцу. Помню, это было под Рождество. Венок из роз на двери, звон инструментов, склянок с зельями и Валери на столе, вся в крови... — он покачал головой. — Я две недели не отходил от её постели, моля все известные силы, чтобы она осталась жива. И она действительно осталась жива, хотя долгое время ни с кем не разговаривала, не ела и истончалась просто на глазах. А спустя какое-то время выяснилось, что у неё... — он сделал глубокий, прерывистый вздох и потер лицо. — ...будет ребенок. Конечно, мы сразу же предложили ей избавиться от него, но она отказалась.

— А что же...тот человек? — выпалил Ремус.

— О, он, больше не появлялся в нашем городе, конечно же, — отмахнулся Джекилл. — И Валери никогда не говорила о нем, кроме тех жутких дней, когда она в бреду цеплялась за жизнь. Даже когда родился Бо... — тут Джекилл устремил задумчивый взгляд в окно. — Я думал, она возненавидит этого ребенка. И многие на её месте возненавидели бы. Но, клянусь Мерлином, Ремус, я никогда ещё не встречал женщины, которая так горячо любила бы своё дитя, как любила его Валери. И особенно сильно это проявилось, когда выяснилось, что мальчик болен ликантропией. А выяснилось это в первый же месяц после его появления на свет.

— Значит тот человек, который напал на неё... был оборотнем?