Дни мародёров (СИ)

— Говори ещё громче, Сохатый, а то тебя плохо слышно в соседней комнате, — проворчал он, вешая полотенце на спинку кровати.

«Пони» засмеялся, тщетно пытаясь отлепить от лица наэлектризованные волосы.

— Слушай, Лунатик, — Джеймс влез на сбившуюся постель прямо в грязных кроссовках, сунул руки в карманы джинсов и деловито уставился на Ремуса сверху-вниз. — Вообще-то мы всегда очень рады лишний раз прогуляться в лес или навестить Хагрида, особенно Бродяга...

Сириус громко фыркнул. Челка взлетела, показав его красноречивый взгляд и снова сладострастно припала к лицу.

— ...но хотелось бы все-таки узнать, какого лысого гиппогрифа мы там забыли? И почему именно ночью? — он попрыгал немного на пружинящем матрасе.

— Да, вот это мне тоже интересно, — Сириус пробормотал заклинание, электричество вышло из его волос, они вздулись и Бродяга на миг стал похож на молодого Элвиса. — Лично я бы с большим удовольствием провел эту ночь с хорошенькой блондинкой. Или брюнеткой. Или с обеими, — он сел на постель и провел ладонью по волосам. — Во имя чего я приношу жертву?

— Это важно, — Ремус снял школьную форму и аккуратно сложил её в стопку на кровати. — Во время обеда у нас было срочное собрание старост — скоро полнолуние, деканы ужесточают дежурства. Теперь у меня есть официальное разрешение бродить по школе всю ночь. Но кроме того, я говорил с Лили...

— Вы говорили обо мне? — Джеймс перестал улыбаться.

— Нет, Сохатый, — терпеливо ответил Ремус, натягивая магловские брюки. — Мы говорили не о тебе. Она хотела поговорить со мной о том зелье, которое может облегчить мою трансформацию. Прости меня за этот вопиющий эгоизм.

Тут Ремус немного лукавил. На самом деле он подошел к Лили, потому что хотел узнать причину ссоры, но Лили наотрез отказалась говорить о Джеймсе и перевела разговор на другую тему. Она не плакала и не куксилась, как другие девчонки и вообще, надо сказать, удивительно стойко держалась, учитывая, каким болваном себя показывал Джеймс с этим его ледяным равнодушием.

— Лили сказала, что приступила к готовке сегодня утром и решила как-то переделать рецепт, чтобы зелье стало более эффективным и чтобы поспеть вовремя, — он накинул рубашку и схватился за пуговицы. — Не знаю, почему, но она заменила растопырник полынью и...

— Ближе к делу, Лунатик, — нетерпеливо бросил Джеймс.

— ...если сегодня она добавит процеженный яд Акромантула, то зелье можно будет ждать уже через неделю, а не через месяц, — выпалил он и прерывисто вздохнул. На губах сама собой задрожала улыбка. — Вы понимаете? Это значит, что в следующее полнолуние...

Джеймс и Сириус переглянулись. Да, они прекрасно понимали, что это значит.

Свобода от боли, свобода от страха, свобода от всех возможных переживаний, отсутствие новых и новых ран, а главное — возможность для Ремуса прожить лишний десяток лет.

— Эй, Люпин, — Джеймс спрыгнул с кровати и шагнул вперед. Глаза его за стеклами очков загорались всё больше и больше. — Это же...это...

— Да, да, я знаю, — Ремус слегка задыхался. — Больше никакой боли... я... я смогу остаться собой! — громко выпалил он и вдруг Джеймс торжествующе рассмеялся, схватил его в сокрушительные объятия и пустился с ним в дурашливый пляс по комнате.

— Да-да, всё это замечательно, только есть только одна проблема, — Сириус наблюдал за ними без улыбки. Взгляд его отражал сосредоточенную мыслительную работу. — Хагрид ни за что в жизни не покажет нам дорогу в колонию после того, что мы сделали с его саламандрой, Сохатый.

Они остановились и переглянулись.

Джеймс щелкнул пальцами, словно поймал в этот миг какую-то особенно важную мысль и полез под кровать. Через секунду оттуда полетели вещи: парочка учебников, сломанная пластинка, банка сушеных докси, средство для ухода за метлами...

— Но мы же не собираемся у...убивать их, — запротестовал Ремус и оглянулся на Джеймса, когда тот загремел поломанными половицами.

— Я сомневаюсь, что Акромантул, эта гигантская волосатая сучка, позволит нам просто взять и подоить себя, понимаешь? — Сириус достал из-под подушки карту — убедиться, что Филч не поймает их за первым же поворотом. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

Джеймс вытащил из-под кровати большой чёрный ящик, обклеенный этикетками от сливочного пива, билетами на концерты и квиддичные матчи.

— Что за черт? — он вытащил из скопища склянок ополовиненную бутылку «Огдена». — Куда подевалось наше золото?

— Ты решил пропустить стаканчик на ночь? — рассеяно спросил Сириус, шурша картой в погоне за неуемной черной точкой.

Джеймс вскинул голову и прищурился.

— Это ты его вылакал?

— Я, — просто ответил Сириус и широко улыбнулся, сверкнув глазами. — Шалость удалась.

— Ну ты и гад, — усмехнулся Джеймс, глядя как Сириус прячет карту за пояс джинсов и нахально ухмыляется.

— А зачем тебе огневиски? — Ремус влез в свой старый расползшийся свитер с заплатами на локтях.