Дни мародёров (СИ)

— Да? А тогда зачем ты притащила с собой этого очкарика? — ехидно спросила Петунья, яростно расчесывая волосы, да так, что расческа по количеству застрявших в ней волос, вот-вот рисковала превратиться в выдру или миссис Норрис. — Скажешь, ты не знала, что родителям не нравится мой Вернон, и не пыталась подсунуть им кое-кого получше?

— Что? Нет! — выпалила Лили, с негодованием глядя на прямую, как доска спину сестры. — Джеймс — мой парень! Я хотела познакомить его с родителями, и они хотели познакомиться с ним, потому что месяц назад он рисковал жизнью, чтобы меня спасти!

Петунья бросила на сестру в зеркале взгляд, который вполне можно было бы счесть виноватым, сжала губы, и её рука с расческой слегка замедлилась.

— Я не собиралась с тобой соперничать, или подсовывать Джеймса родителям! Туни, мы все хотим, чтобы ты была счастлива. И сделала выбор, потому что так тебе подсказывает сердце, вот и все, чего мы хотим! Мы любим тебя!

Плечи Петуньи опустились, она вздохнула и положила расческу на стол.

— И если ты любишь Вернона… возможно, и мы полюбим, — добавила Лили, а про себя подумала, что это случится только в том случае, если этого Дурсля кто-нибудь случайно поразит Конфундусом, и он станет приличным, воспитанным человеком, с которым приятно находиться в комнате дольше трех минут. Она знала своих родителей, и была уверена, что они не стали бы клеветать на хорошего парня.

Несколько мгновений Петунья еще сидела, повернувшись к ней спиной, а потом обернулась, и с её лица, наконец-то, слетела эта ехидная, противная маска.

— Я действительно его люблю, — степенно проговорила Петунья, слегка задирая подбородок. — И хочу выйти за него. Просто мне… — она передернула плечами и попыталась улыбнуться, но её губы опять задрожали. — Страшно делать этот шаг в одиночестве.

— Ты не в одиночестве! — Лили обрадовалась тому, что лед наконец-то треснул, оттолкнулась от своего места, проворно перелезла через постель, и наконец-то обняла Петунью, а ты обняла её в ответ и, кажется, опять начала хлюпать носом. — Я с тобой, и я буду с тобой! — Лили быстро и незаметно убрала шпильку с её кудряшек. — Тебе не придется проходить этой одной, обещаю.

— Я так рада, что ты не умерла от этого проклятия, Лили! — причитала Петунья. — Я так за тебя боялась! Если бы с тобой что-то случилось, я бы, конечно, переехала в твою комнату, но мне не хотелось получить её такой ценой!

Лили фыркнула, и беззвучно рассмеялась.

Когда Петунья немного успокоилась и умылась, Лили предложила ей перешить свадебное платье. Петунья насторожилась, и даже пыталась отказаться, но потом любопытство взяло верх, и уже спустя пять минут она стояла в этом платье посреди комнаты, а Лили стояла рядом и сосредоточенно помахивала волшебной палочкой. Платье было строгим и сдержанным, облегало костистую фигуру Петуньи и совершенно невыгодно подчёркивало её широкие плечи. Убирая огрехи размера, Лили мимоходом убирала и аляповатости покроя, меняя фасон так, чтобы со стороны не выглядело, как футляр для локона. Но всего этого казалось недостаточно, и она потихоньку добавляла в платье кое-что от себя.

— Твой парень не обидится, что ты так надолго ушла? — спросила Петунья, опасливо глядя, как рукава её платья сокращаются и подтягиваются наверх, распускаясь на плечах замысловатыми широкими лепестками из шелка и кружева. Она делала вид, что не замечает волшебство, но была так напряжена, будто по всему её телу ползали змеи. — Должно быть, ему неловко оставаться один на один с… нашими родителями?

Лили быстро взглянула на сестру. Ей показалось, будто она хотела сказать совсем другое.

— Джеймс — не Северус Снейп. Он хорошо относится к неволшебникам. А насчет неловкости… — Лили фыркнула, рисуя палочкой узор. — Он и слова-то такого не знает — неловко. Наверняка сейчас посвящает папу во все подробности квиддича.

— Квиддича? — Петунья опустила голову, разглядывая свою грудь в вырезе платья и ненароком сжимая её, чтобы получше смотрелось. — Что такое квиддич?

— Это такая… спортивная волшебная игра, — осторожно сказала Лили, продолжая помахивать палочкой. Заклинания слетали с кончика её палочки, напоминая далекое эхо совиного уханья, или тихий свист. — Джеймс — капитан школьной команды.

— Ну конечно же, капитан! — фыркнула Петунья. — Ты бы не согласилась выбрать кого-нибудь поскромнее, верно?

Лили бросила взгляд в зеркало, но увидела, что Петунья пытается скрасить резкость улыбкой.

— Я люблю его, — прохладно сказала она, подтягивая последние стежки на платье. — Он тоже мог бы выбрать кого-нибудь поскромнее, но выбрал меня! — с легкой ехидцей добавила Лили. — Я, может, и не капитан школьной сборной, но и не последняя студентка в Хогвартсе, знаешь ли.

Петунья хмыкнула.

— Я помню, как ты приезжала на каникулы и жаловалась, что он не дает тебе проходу, — немного высокомерно сказала Петунья. — Говорила, что он тупица и все такое.

— Ну может потому и жаловалась? Мне многие не давали прохода, но бесил только Джеймс Поттер, а это что-то да значит, — Лили отступила от Петуньи и довольно оглядела свою работу. — Вот теперь все.